– Работа, безусловно, грубая, – процедил он наконец. – Такое могли сделать только в подпольной клинике на Третьем кольце. Ты, девочка, знаешь, чем карается покупка нелегальной операции?
На это Мора с ответом не нашлась. Неужели он думает, что на такую переделку кто-то решится в здравом уме?
Священник поднес палец к ее изуродованной щеке, но кожи не коснулся. Смотрел он на нее с неприязнью, и Море вдруг нестерпимо захотелось плюнуть ему в лицо. От этой мысли она покраснела: и откуда вдруг такие порывы?
– Посмотрите и вы, Маккус, – предложил храмовник.
Мужчина в синем встал и тоже подошел к ней:
– Ну-ка.
Он вскинул руку, схватил Мору за волосы и дернул, разворачивая ее лицом к свету. Мора охнула. Жест вышел властным и унизительным, как будто она была не человеком, а нашкодившей глоккой. Или он просто не хотел прикасаться к ее лицу?
– Боюсь, девочка, у тебя могут быть серьезные неприятности, – процедил господин Маккус. – Твои файлы уже отправились на проверку, и если окажется, что их редактировали, у тебя будут крупные проблемы. А еще я лично прослежу за тем, чтобы твои данные сличили с базами всех клиник на острове. Всех, кто практикует без лицензии, мы проверим с таким же пристрастием. Если выяснится, что твоя отметина – дело рук хирурга, на дно пойдешь не ты одна, но и вся твоя семья. Ты, надеюсь, это понимаешь?
Мора хотела заговорить, хотя бы кивнуть, но от страха у нее словно язык отрезало. Теперь она почти мечтала оказаться в беснующейся толпе на Втором. Это куда лучше, чем такие угрозы – и не только ей, но и маме, и отцу, и Зикке.
– Мы не выписываем себе на Первое всех и каждого, – продолжал господин Маккус.
Стоять с запрокинутой головой было ужасно неудобно, и Мора переступила с ноги на ногу. С такого ракурса она видела только часть лица господина Мак-куса; его губы, перевернутые, с подбородком вместо носа, двигались нелепо и уродливо.
– Ты и представить себе не можешь, сколько у меня на столе лежит прошений только за этот месяц. Как думаешь, сколько я подпишу? А? – Он снова потянул ее за волосы, и Мора зажмурилась. – Я дам тебе подсказку. Ни одного. А теперь догадайся, сколько сейчас на Первом кольце тех, кто родился за его пределами? Одиннадцать человек на шестьсот девяносто четыре тысячи. И одна из них – в этой комнате, но под очень большим вопросом. Думаешь, можно разукрасить себе личико и решить все свои проблемы? Думаешь, с Осью можно шутить?..
– Маккус! Довольно.
Поднялась наконец и женщина в меховой накидке. Ловко обогнув стол, она подошла поближе. Мору обдал аромат ее духов – легкий, свежий, как пыльца из бутона.
– Отпусти ее, Маккус. Девочке больно.
Господин Маккус нехотя разжал пальцы, и Мора отшатнулась.
– Я думаю, эта юная особа прекрасно понимает последствия, – заметила женщина, оглядывая Мору с головы до ног. – Более того, я уверена: даже если в ее документах и найдутся несоответствия, она к этому, вероятнее всего, не имеет никакого отношения. Ведь она же еще ребенок, ну в самом деле, господа!
Мора поежилась. Ребенок, как же…
– Я думаю, что дальнейшие расспросы ни к чему. Вы попросту запугали девочку.
Женщина качнула головой.
– Мне кажется, госпожа Тааре, это ей только на пользу, – возразил священник.
– На мой взгляд, не стоит допускать ее к занятиям, пока не придет отчет по ее файлу, – подхватил господин Маккус.
Говоря, он выставил подбородок вперед, и Мора только сейчас заметила, какой он неестественно квадратный. Смотреть на лицо с такой переделкой было неприятно: оно подавляло.
– Если честно, я бы предложил поместить ее в изоляцию, – продолжил Маккус, и Мора вздрогнула.
Одно дело – не допустить ее до занятий и вернуть до поры до времени на Второе. Но зачем ее изолировать?
– Нет, Маккус, я против радикальных мер, – заговорил храмовник. – Запирать ее мы не будем.
– Но может, хотя бы… – заикнулся Маккус.
– Пока не стоит. Еще рано. – И священник сверкнул глазами.
Мора насторожилась. Рано для чего?
– А вы что думаете, господин Ван Ортем? Оставить пока бедную девочку в покое?
Госпожа Тааре развернулась к старику в татуировках. Тот по-прежнему чертил пальцем узоры на столешнице и даже не поднял лица.
– Господин Ван Ортем, будем считать, «за». Я тоже. И вы, Ваше Святейшество?
Храмовник глянул на нее с неприязнью:
– Я бы попросил вас за меня не решать, госпожа Тааре. Это ни к чему.
– Что вы, Ваше Святейшество…
Госпожа Тааре развела руками и неглубоко поклонилась, словно извиняясь, но Мора видела: глаза ее смеются.