Вито изо всех сил старался скрыть лицо девушки. Со стороны они вдвоём вполне бы сошли за мужа и набравшуюся в сиську жену, которую бедняга трезвенник муж пытается дотащить домой. А супруга, тем временем, уткнулась носом в его плечо и то ли тихонечко плачет, то ли вообще спит на ходу.
Тревога всё сильнее нарастала в душе поэта. Он уже сотню тысяч раз успел проклясть глупое решение помочь преступнице. Чем дальше они шли, тем светлее становились улицы. Вот и первые прохожие попадаются по дороге. Кто-то провожает странную парочку заинтересованным взглядом, кто-то шарахается от резкого канализационного запаха, а кому-то и вовсе наплевать на всё и всех (эта категория Барону нравилась больше всего).
Сердце Вито ушло в пятки (бесстрашный Барон тоже струсил), когда из-за угла навстречу им вышел патруль полицейских. Мало того, патруль шёл по той же стороне улицы, что и поэт с преступницей. В сознании тут же выскочил глас боязливости: «Сдай ты им эту дуру! Скажи, что вёл в ближайший полицейский участок. Точно, и вознаграждение как раз получишь, и за решётку не угодишь! На кой ты вообще её подобрал? Делать больше нечего?» Патрульные приближались, их точно заинтересовала странная парочка. Вито, как мог, поборол приступ трусости (хотя дрожь в коленках и лёд под ложечкой это не убрало): «Они её там сгноят, будут насиловать, а потом повесят или четвертуют на центральной площади – на радость толпе. Нет уж, я не хочу остаток дней чувствовать угрызения совести за это. Каких бы дров эта милашка не наломала, всё равно я ей симпатизирую в тысячу раз больше, чем погрязшей в коррупции и лжи полиции!» Патрульные совсем близко. Их было трое: два темнокожих человека и толстяк (что для представителей его сухощавой расы большая редкость) брин. Брин держал грузную руку на расстёгнутой кобуре с болтострелом. Не счёл остаться невысказанным и Барон Отрицательный: «Да, к тому же она невероятно красива! Подумай, дружище, на что она пойдёт, чтобы отблагодарить тебя за своё спасение…»
Вито с повисшей на нём Миррил поравнялся с патрульными как раз в самом препаршивом для этого случая месте – возле газоразрядного уличного фонаря. От его белого, холодного мерцания невозможно было укрыться.
Вот, придурок Вито, сейчас тебе наваляют по полной. Сдай ты эту кобочку, пока ещё не поздно!
– Ну и вонище, – заговорил темнокожий (самый низкий из патрульных), – вы, граждане, в каких сортирах кувыркались?
– Я… – подал было голос Вито. То, что творилось у него внутри можно было сравнить разве что с бураном – вихри страха бешено кружили снежинки отчаяния…
– Забейся, стукфар, – спокойным, не предвещающим ничего злого тоном посоветовал второй темнокожий полицейский.
– Так, нарушение общественного порядка, оправление нужд организма в людном месте, применение нецензурной лексики в адрес хранителей правопорядка, разгуливание по городу в тягчайшем состоянии алкогольного опьянения, – принялся загибать пальцы самый низкий.
– Но я ведь ничего… – выпучил глаза Вито.
– Забейся, стукфар, – повторился темнокожий полицейский.
Брин молчал, держал пальцы на рукояти расчехлённого болтострела, вглядывался в лицо Вито, словно пытался его вспомнить.
– Эх, дружище, да у тебя здесь полный букет, – сочувственно покачал головой низкий полицейский. – Ну и вонь от твоей ябранки. Где ты её откопал?
– На свалке, гэ-гэ-гэ! – пробасил брин и зашёлся отвратительным смехом с прихрюкиванием. Его товарищи только переглянулись, мол, смейся себе, дурачина…
– А что это с ней? – продолжил низкий. – Чего она не поворачивается к нам лицом? Перекушали грибочков или ширькой перекололись? Ну-ну, поверни её к нам. Это, кстати, ещё одна статейка…
Вито стоял, как вкопанный. Не мог пошевелиться. Его сознание так и кричало: отдай её им, брось в их лапы. Но все мускулы предательски задубели, отказывались слушаться. Ой, что же сейчас будет…
– Я кому сказал? – в голосе прозвучала угроза.
Вито молчал.
– Ты ещё и сопротивляться при аресте будешь? Ох-хо-хо! – низкий повернулся к коллегам, – друзья, да здесь больше, чем мы с вами думали…
– Я заплачу, – еле выдавил из себя Барон Отрицательный, поскольку Вито не мог сказать и слова.
– Ну конечно же ты заплатишь, куда же ты денешься? – ухмыльнулся второй темнокожий.
– Только лицо её покажи нам, – сказал низкий, – а там и о цене поговорим…
Вито опять впал в словесный ступор (на этот раз и Барон проглотил язык).