– По всякому, но уж точно не так. Да, насчёт магов – «рыльце» почти у каждого «в пушку», но вот знает об этом да-а-алеко не каждый простой смертный. Мой крылатый медведь, к примеру, вылетал из дома глухой безлунной ночью и рвал своих жертв как можно дальше от Видрина. Тот же Арчибальд-Тим, ты должна его помнить, превращался в червеподобное чудище, рыл землю и заползал в металлургические шахты. Там он совершал злобные дела с приступившими к ночной смене шахтёрами, а потом устраивал обвалы, чтобы обезопасить своё доброе имя. Ты ведь ни разу не слышала плохого слова об Арчибальде, верно? «Мистер безупречность» – так его все называли…
– Тим…
– Да, он самый.
– Зачем они…
– Вот это и было моей задумкой. Понимаешь, я специально искал того, чей зверь внутри слишком неуправляем. Мой выбор пал на тебя. Думаешь, я случайно проходил тогда мимо мусорных баков, в которых ты искала себе пропитание? Да я к тебе месяц как присматривался! Твоя потенциальная агрессия, твой феноменальный запал злости – сделали тебя идеальной кандидатурой. Я оказался прав – ты не смогла управлять зверем, и наломала ой как немало дров. Шишки Ордена, в особенности одна, будь проклят этот йоркский слизняк, просто не могли тебя не заметить.
– Зачем, Сик, зачем тебе это всё понадобилось? – Миррил склонила голову набок и задала этот вопрос спокойно и тихо. Так некоторые способны говорить после того, как из-за одного неумелого движения рушится весь их карточный домик идеалов и ценностей. Старина Сик – единственный образ светлого и доброго во мраке этого жестокого и уродливого мира…
– Должно быть, ты считаешь меня чудовищем? Пожалуй, я заслужил… Вряд ли смогу убедить тебя в обратном. И даже не буду пытаться. Признаюсь, я поставил свои замыслы выше твоей жизни. К тому же, у меня была надежда, что защитник, которого тебе выделит Орден, справится со своей задачей. Увы, этого не случилось… Но самое ужасное – не осуществился и мой замысел… Я оплошал. Прости меня, худышка, хотя извинения тебе уже не помогут.
– Если бы у меня были силы встать с места, я бы задушила тебя, – призналась Миррил.
– Я уже давно мёртв, не забывай об этом, – парировал старина Сик.
– Сволочь…
– Я заслужил это прозвище.
– Сик, я помню, как ты смотрел на меня время от времени. Скажи, старый извращенец, ты хотел трахнуть меня, да? Я всё время мучаюсь этим вопросом.
– Да, худышка Миррил, ты даже не представляешь, какие усилия я производил над собой, чтобы не допустить этого.
– А я бы тебе дала…
– Я знаю, девочка, поэтому-то я и сдерживался.
– Так всё-таки, зачем ты это затеял? Зачем, мать твою, сделал меня убийцей? Ты ведь знал, сволочь, чем это закончится.
– Ну, не всё так плохо, если ты про убийства. Если твоей совести будет лучше от этого, то вырвавшееся из магических недр чудовище убивает только тех, кто этого заслуживает. Понимаешь, есть тонкая грань между добром и злом, между Святыми Уродцами и Святой Ненавистью, если тебе так проще понимать. Как принято считать в Ордене, магия – инструмент, даруемый нам Святой Ненавистью. Как мы используем этот дар – божеству без разницы. Главное, время от времени собирать с него дань в виде злых душ. Как ты знаешь, Святая Ненависть подпитывается именно ими…
– Мне насрать на это, трирукий ты жирдяй! Я и без тебя знаю, что все мои жертвы – полные засранцы! Мало того, я прекрасно знаю, что абсолютно все люди – полные засранцы… Я тебя ещё раз спрашиваю, какого парза ты всё это затеял?
– Ну, раз ты настаиваешь… Понимаешь, всё очень сложно… Как бы тут объяснить… Наверное с самого начала надо. Задумка зародилась с тех пор, как я получил в Ордене Восьми Старейшин звание архимага и, соответственно, все знания, дозволенные для этого уровня. Я узнал о неминуемой войн…
Голос Сика заглушило громыхание засовов и следующий за ним тяжёлый скрип двери. В светлом прямоугольнике обнажившегося проёма стояла грузная фигура.
– Включить свет! – до боли знакомым голосом пробасил фарк.
Красное приглушённое освещение тут же сменилось ярким белым светом. Таким, от которого никуда нельзя скрыться, который буквально раздевает тебя (хотя Миррил и так была голая). Старины Сика нигде не было. Но мало этого, нигде не было и хрюкающей твари. Тиканье часов никуда не подевалось.
Фарк держал в руке резиновую дубинку. На груди у него бликовала серебряная девятилучевая звезда власти с дубинкой из хризолита. Лысая голова, заплывшая жиром шея, бледная кожа… он был невысокого для фарков роста. Лицо показалось Миррил до боли знакомым.
– Наша последняя встреча прошла не очень удачно… – заговорил фарк, поглаживая дубинку. – А предпоследняя – так вообще нелицеприятно. Меня зовут Трипарон, кобка, я капитан седьмого полицейского участка славного города Мистор. Узнаёшь меня?