Невыносимое чувство жалости к самому себе внезапно перебросилось на жалость к предположительно печальной участи Миррил. И это помогло. Подкатывающая истерика отхлынула, заполнив сердце тоской и желанием непременно выяснить, что же на самом деле произошло с бывшей магиней. Покоится ли она в канализации, объедаемая крысами или уродливыми детёнышами не менее уродливых чёрных бугристых тварей? Выбралась ли она на поверхность? Если да, то наверняка поймана цепкой лапой закона. В какой камере её держат? На какой виселице её хотят повесить? На какой дыбе её разорвут на части? На какой гильотине срежут голову лазерным лезвием?..
Ох, Миррил. Голубоглазая глупышка Миррил…
Сеанс жалости помог прийти в себя. Дирок принялся ползти на коленях, шаря перед собой руками. В кромешной темноте пальцы натыкались на острые края камней, на вязкую известь, на холодные лужицы в углублениях, на скальные трещины. Дирок неоднократно пытался выпрямиться, но всякий раз натыкался на потолок. Высота в пещере не превышала полутора метров. А в некоторых местах приходилось даже ползти на брюхе, еле протискиваясь в щель между полом и потолком, царапаясь спиной и задом.
Гением не нужно быть, чтобы прийти к выводу: Дирок ползает по кругу. Сия замкнутая пещерная полость – ничто иное, как тюремная камера. В этом, собственно, сомнений с самого начала не было, но всё же… попробовать выбраться стоило. Увы, эта попытка ничего, кроме стёртых рук, живота, спины и ног не принесла. К тому же, отхлынувшая было волна обречённости принялась накатывать вновь. Нет, это совсем уже не дело – кто Дирок, в конце-то концов такой? Жестокий и беспощадный наёмник. Нервы из стали и всё такое. А ну перестать поддаваться панике!
Самое худшее, что может случиться – мучительная смерть от голода. Ну, или ещё мучительнее, от чего-нибудь менее банального. Ну и что? Хороший наёмник всегда готов встретить смерть с достоинством. Он не боится её! Вернее, боится, ведь всем живым существам свойственно бояться. Но боится её так ничтожно мало, что по сравнению со страхом простых людей – это даже не страх. Так, лёгкое переживание, похожее на волнение за выскочивший на лице прыщик.
О нет, старина Дирок, не всё так просто. За свою шкуру ты давно не боишься. Ты боишься за Миррил. Боишься, что умерев – лишишь её, пусть и мизерного, но шанса на жизнь…
Нужно занять чем-то мысли. Удар резиновой дубинкой. Дирок не видел нападавшего. Всё, что он помнит: как оторвался от живительной воды холодного ручейка. А потом удар. Точный. Выверенный. Рассчитанный на то, чтобы вырубить с первого раза. Что ж, удар удался… Но что можно сказать про нападавшего? Он умеет перемещаться беззвучно. Как бы Дирок не был занят, что бы он ни делал – начиная от питья из ручья и заканчивая трахом дешёвой ябранки из Римбарана – он никогда не теряет бдительности. Всегда держит ухо востро (эта пословица отлично подходит к наёмнику, поскольку второе ухо у него отрезано отцом-деспотом). И рост, скорее всего, низкий. Чем глубже, тем меньше пещера балует своих посетителей высотой потолка. Йорк? Может быть…
Дирок уже начал представлять, как вцепится пальцами в скользкую тонкую шею йорка, сломавшего ему нос. Как сладостно будут трещать ломающиеся позвоночные хрящи. Как приятно будет отрывать мерзостные щупальца, что у йорков вместо рук. Потрошить бугристый живот, выворачивая из него сложную систему органов пищеварения. Или нет, лучше всего обездвижить точным тычком в верхнюю часть спины. Если правильно попасть в нервный узел, то йорк парализуется на несколько часов, оставаясь при этом в полном сознании. Да, болевые рецепторы при этом не отключаются… Ох, сколько всего можно сделать… От банального сдирания живьём кожи, до более изощрённых методов, о которых даже думать – страшно…
Эти приятные раздумья потихонечку успокоили заметавшуюся в тревоге душу Дирока. Ни клаустрофобии, ни страха темноты, ни боязни смерти – одна радость, да и только!
Раздался каменный скрежет. В стене появилась вертикальная линия света. Она росла, ширилась. В её ослепляющем свете зияли чёрные пятна. При всём желании, Дирок не смог бы определить, какому живому (или неживому) существу принадлежат эти силуэты.
Наёмник отполз подальше от света. Хоть какой-то, но шанс напасть незамечено…
– Мы хорошшо видим в темноте, – гробовым эхом разнёсся шипящий голос.
– Да, хорошшшшо, – подтвердил другой, более мерзкий.
Дирок лёг на бок, так как в полный рост встать не позволял низкий потолок. В этой, казалось бы, безвыходной позе умелый боец способен наносить смертоносные удары.
– Расслабсся, дружок, – раздался первый голос. – Мы тебя уже тыссссячу раз могли бы убить…