– Я повторю свой вопрос: кто вы, блак, такие? – холодно и сухо произнёс Дирок.
– Ты узнаешшь... ссо временем, ессли доживёшшь... – ответил обвисшекожий. – Меня зовут Масстой – это вссё, что тебе надо ссейчасс знать. Прежде чем что-то говорить, ответь на мои вопроссы. Но обдуманно ответь, не ссмей врать. От этого зависсит твоя жизнь.
– Ну? – поднял бровь Дирок.
– Мне нравитсся твоё хладнокровие, – одобрил Масстой. – Ты близок нашей рассе по духу.
Дирок с отвращением глядел на раздвоенные змеиные язычки, так и вырывающиеся из пастей уродливых созданий. Прикидывал шансы в вероятном бою. Если вырубить вон того, с прищуренным третьим глазом, завладеть его мечом, то можно взять с собой в лоно смерти ещё полдюжины уродцев... Но всё равно пуля (или болт, или ещё чего) из странного пружинного мушкета настигнет – не может быть, чтобы они не умели стрелять в движущиеся мишени. Да, если дойдёт до столкновения, нужно будет умереть достойно, а не как трусливая челядь. Но пока до этого не дошло. Нужно выжидать и надеяться на капризного мистера по имени Фатум.
– На ссеверо-западе ессть город... Вы называете его Мисстор, – зашипел Масстой. – Сскажи, как ты относсишшься к нему и к его жителям?
– Никак, – не задумываясь, ответил Дирок.
– Почему?
– Да мне до них дела нет просто. Мне вообще все люди безразличны... – здесь Дирок задумался, вспоминая Миррил. – Ну, почти все...
– И тебе вссё равно, умрут они или нет? – с интересом спросил Масстой.
– Да пусть себе дохнут на здоровье, – ухмыльнулся Дирок. – Мне-то какое до них дело? Мисторцы, правда, денег много могут заплатить – я ведь наёмник, в конце-то концов. Но и заказы у них специфические, трудновыполнимые. Мне больше по душе глубинка – там всё просто и ясно, как слеза девственницы. Морду кому-нибудь набить, эскорт, запугивание и тому подобная честная работа.
– То ессть, ты не желаешшь им зла? – во всех трёх глазах Масстоя блеснуло любопытство.
– По большому счёту, нет, – сказал Дирок и покосился на чешуйчатого, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу. Как показалось наёмнику, пальцы уродца так и чесались нажать на спусковой механизм.
– Это очень плохо, – вздохнул Масстой.
«Фарлить тебя в рот! Отсоси у меня сбоку!» – подумал Дирок.
– Это как? – спросил Масстой.
– Что как? Я ничего не говорил... – по спине наёмника потёк холодный пот.
– А зачем говорить? Я ведь Масстой – это не имя. У меня уже давно нет имени. Это прозвищще тех, кто умеет читать чужие мысссли.
«Вот блак!» – подумал Дирок.
– Именно, – подтвердил Масстой.
Наступило молчание. Дирок осмотрел затравленным взглядом чешуйчатых существ. Ох и зловеще выглядели их пружинные мушкеты...
– Сстоит мне щщёлкнуть пальцем, и твои кишшки вытекут бысстрее, чем ты усспеешшь ссказать «мама», – признался Масстой. – Но пока что ты был сс нами чесстен. Твои мыссли не рассходились сс ответами. И кто эта, чёрт подери, «аппетитная задница»?
– Значит, вы верите в христианство... – подумал вслух Дирок, поскольку это уже не имело принципиальной разницы.
– Во что мы верим – не твоё дело, – отрезал мыслечтец. – Кто эта «Миррил», о которой ты так часто думаешшь?
– К тому же, любопытство вам тоже не чуждо... – дополнил наблюдения Дирок.
– Отвечай! – в голосе Масстоя отчётливо читалась угроза.
– А если не отвечу? Ты щёлкнешь своими пальчиками и выпустишь мне кишки? Ха-ха, – смех был сухим и жалобливым. Так смеются у себя на похоронах... – Тебя это не касается. Я не собираюсь отвечать на твой вопрос. И вообще ни на какие больше не буду отвечать.
– Что ж... Ты доказал, что можешшь быть чесстен... – сказал Масстой. – Но раз не хочешшь по-хорошшему...
Дирок уже изготовился для прыжка на одного из чешуйчатых, чтобы отнять оружие и дать хороший предсмертный мастер-класс на тему: «Как я умею убивать». Но тут же ощутил чудовищную боль в голове. Невыносимую, жёсткую, всепоглощающую. Одноухий повалился на землю, содрогаясь в конвульсиях. Чьи-то лапы небрежно продырявили его череп, вонзились когтями в мозг. И принялись копаться.
Копаться...
КОПАТЬСЯ!
– Ах вот оно что, – ухмыльнулся Масстой.
Глава 23: Есть есть?
Миррил открыла глаза. Над ней стоял человек. Где-то она его видела… но где? Ах, точно, это его руки вырвали её из смертоносных объятий канализации. Он был невысокого роста, худощав, с непропорционально раздутым животом (должно быть, любитель пива), болезненно белый цвет лица, впалые щёки, чёрная густая щетина, тонкие бледные губы, тонкие брови, высокий лоб, короткие смолянистые волосы с пролысинами – мужчина не был красавцем (хотя, если сравнивать его и Дирока, то этот куда симпатичнее…). Единственное, к чему не придерёшься, так это глаза. Большие, снежные белки и аметистовые зрачки. Такого цвета у людей Миррил ещё не видела. Или видела? Но где? Где… Хм… Светлый фиолетовый цвет очаровывал, в нём была невероятная глубина, чистота и в то же время порочность. Эти глаза способны свести с ума любую женщину…