Мужчина молча глядел на Миррил. Время от времени он размыкал губы и набирал в лёгкие воздух, словно хотел что-то сказать, но каждый раз выдыхал без единого слова. Он был в нерешительности. Он не знал, что нужно делать. А знала ли Миррил?
Стоп! Не его ли грязные пальцы мацали Миррил, натирали мылом?
Он ведь насильник!!!
Насильник? Срань Святой Ненависти! Это всё был очередной сеанс предвидения. Будь оно всё проклято! ДО ЧЕГО ЖЕ БОЛЬНО УМИРАТЬ! ВО ВТОРОЙ РАЗ, МАТЬ ВАШУ! ВО ВТОРОЙ РАЗ!!!
– Я... – набрался смелости мужчина.
– Чикакор миртак филистиций, – выплюнула Миррил.
– Хм... Вообще-то меня зовут Вито. Вито Шипнар.
– Да мне насрать, как там тебя зовут, – отмахнулась Миррил. – Чикакор миртак филистиций.
– Ну знаете ли... – возмутился Вито. – Я тут её от властей спас, понимаешь ли, а она...
– Да замолчи ты, – осадила его Миррил. – Дай бумагу и лист. Хоть бы не забыть. Чикакор миртак филистиций. Хоть не забыть.
Казалось бы, что поэту – бумага и ручка? Ну, с бумагой ещё куда ни шло. А попробуй ручку найти во всём этом творческом хаосе. Разбросанные по комнате вещи, скомканные исписанные листы, чашки с недопитым чаем на столе, стульях, полках, пустые бутылки из-под пива, нашедшие пристанище в различных уголках пола.
Вито забегал в поисках ручки. Чуть не упал, наступив на пустую бутылку. Куда же он её мог положить? Миррил всё подгоняла. Барон не привык к такой спешке. Вернее, он не привык к навязываемой ему спешке. Но возражать прекрасной гостье он не хотел (к тому же, Вито чувствовал себя виноватым за то, что позволил себе раздеть и помыть её, не дождавшись, пока она придёт во вменяемое состояние).
– Да скорее же ты, скорее, – требовала Миррил и расправляла скомканный лист бумаги. Одна сторона была измарана какими-то убогими каракулями. Вторая – чистая. На ней-то и можно записать заклинание.
– Не подгоняй меня, – огрызался Вито. – Сам знаю.
На какие-то секунды Миррил переключила полное внимание на мужчину, так отчаянно рыщущего по своей квартире в поисках простейшей ручки. Судя по бардаку в комнате, можно сделать однозначный вывод: холостяк. А скомканные листки, конечно же, ярко кричали о творческой профессии мужчины. Учёный, либо писака. Миррил, в принципе, всё равно...
Попытавшись мысленно вернуться к заклинанию, девушка ужаснулась: слова перемешались, исчезли. Миратракор филиртам чиций? Нет. Нет! НЕТ! Это единственный шанс. Единственный и больше такого никогда-никогда не будет, мать вашу! Чикатак филистикор мирций? Да провались оно, да провались!
Миррил разрыдалась. Почему-то её слёзы каким-то образом задели дремавшие пласты памяти Вито, и он вспомнил, что ручка лежит у него в кармане пиджака. И вправду, в левом боковом кармане нашлась шариковая ручка с полустёртым изображением голой женщины. Ох, сколько приятных и не очень приятных случаев в жизни были связаны с этой ручкой... Но сейчас не до них. Красавица не может больше ждать.
– Не плачь, вот, я нашёл, – Вито протянул всхлипывающей девушке ручку.
– Да пошло оно всё! – взвизгнула Миррил и ударила по протянутой руке. Описав дугу, ручка приземлилась на груду скомканной бумаги.
– Не пойму ничего, – задумчиво почесал за ухом Вито.
– Пока ты там бегал, я слова забыла, – сказала Миррил и разрыдалась пуще прежнего.
– И делов-то? – ухмыльнулся Барон. – Чикакор миртак филистиций?
– Как ты сказал? Повтори, – Миррил подняла заплаканные глаза на незнакомца. В них сверкнули искорки надежды.
– Как, как, чикакор миртак филистиций, – повторил Барон Отрицательный. – Ох уж эта девичья память...
Миррил вскочила с кровати, подбежала к груде скомканной бумаги, откопала в ней ручку и попросила повторить заклинание.
– Чикакор миртак филистиций, – устало повторил Барон. – На странные слова у меня память цепкая. Профессия, так сказать, не позволяет расшвыриваться...
Миррил перечитала записанные на наспех развёрнутой бумаге слова и мысленно поблагодарила судьбу за то, что послала ему этого прекрасного человека с аметистовым взглядом.
– Как тебя зовут, говоришь? – спросила она.
– Барон Отри... тьфу ты, Вито Шипнар я. К вашим услугам, мисс, – Барон учтиво, даже с излишним пафосом, поклонился.