Ферди большими шагами шел через парк, следом трусил песик. Пудель был рыжеватого цвета, а Талбот подкрасила его, чтобы он еще больше подходил к волосам Гарриет.
Наконец Ферди увидел Гарриет и решительно пошел вперед. Она заметила его и подъехала поздороваться. Увидев пуделя, рвущегося с поводка, она мгновенно соскользнула с лошади.
— Какой прелестный песик! У него есть имя?
— Еще нет. Вот, — он протянул ей поводок, забыв, что она на лошади.
— Он мне подходит? — с сомнением спросила она, поднимая маленькую собачку к лицу.
Ферди кивнул:
— Слава Богу, Талбот смогла сотворить чудо. Надеюсь, вы довольны.
— У меня нет слов! Огромное вам спасибо, — воскликнула она. Не думая о том, что их могут видеть, она опять приподнялась и легко поцеловала его в щеку, потом снова обратила свое внимание на собаку. — Я должна придумать ему имя.
— Гм! Мне неприятно напоминать вам… — Ферди сдался. Она будет поступать по-своему, а ему очень нравились эти ласковые прикосновения к щеке, даже если поцелуй был таким, каким обычно одаривают дядюшку.
— Купидон.
— Простите? — пробормотал Ферди, полагая, что, должно быть, ослышался.
— Его зовут Купидон. Это имя точно отличается от Ровера и Спота, правда?
— Конечно.
Ферди не смог не рассмеяться. Купидон, подумать только! Однако будет нетрудно запомнить: мисс Гарриет и ее собака Купидон.
— Большое вам спасибо, мистер Эндрюс. Вы проводите меня домой? Мне трудно будет держать Купидона.
Так те члены высшего общества, которые оказались в парке в то утро, смогли насладиться картиной, которую представляли собой убежденный холостяк мистер Ферди Эндрюс, эсквайр, и хорошенькая молодая леди в темно-зеленом наряде с красивыми золотисто-рыжими кудрями в сопровождении собаки, цвет которой полностью совпадал с цветом этих кудрей. Это было поразительное зрелище, о котором много говорили за чаем и вином в тот день.
Глава третья
Встревоженная Гарриет вошла в отцовскую библиотеку. Ее редко вызывали к нему.
— Вы хотели видеть меня, папа?
Отец опустил газету и с обычной неприветливостью пристально посмотрел на нее поверх газетного листа.
— Твоя мать говорит, что тебе покрасили волосы. Я вижу, она не преувеличила. Это было сделано в интересах привлечения мужа?
— Если прямо, то можно и так сказать.
Гарриет почувствовала, как что-то коснулось ее юбок, и поняла, что Купидон, должно быть, убежал из ее комнаты следом за ней. Она не могла представить, что скажет отец по поводу собаки в доме, да к тому же подкрашенной.
Он изучал ее в полном молчании.
— Почему твои юбки дергаются, Гарриет?
Она была избавлена от необходимости отвечать, так как Купидон выбрался из-за нее и уселся, уставившись на отца — голова склонилась на бок, язык свисает.
— Господи, — тихо воскликнул сэр Эдвард. — Я полагаю, что для появления этой собаки имеется весомая причина?
— Мистер Эндрюс дал ее мне. Мадам Клотильда сказала, что у меня должно быть что-то уникальное, нечто, отличное от обычных зонтиков, платьев особенного цвета или пышных карет. Мистер Эндрюс согласился, что пудель цвета моих волос как раз подошел бы.
Гарриет следила за выражением лица отца. Оно несколько смягчилось и ей стало легче дышать.
— Очень хорошо. Смотри не сделай ничего, что бы навлекло позор на наше имя, и не позволяй этому животному никого беспокоить. Ясно? — он развернул газету и приготовился вернуться к чтению.
Гарриет пробормотала согласие и скрылась в тишину и безопасность своей комнаты.
— По крайней мере, он не спросил, как тебя зовут, — утешила она собаку. — Но ты должен вести себя наилучшим образом — это означает, что мне лучше пойти с тобой на долгую прогулку.
Она облачилась в платье для прогулок и надела одну из своих новых маленьких шляпок, которая выгодно подчеркивала красоту ее золотисто-рыжих локонов. Натянула перчатки и, закрепив поводок на собаке, выскользнула из дома. Следом шла горничная.
Купидон был слишком возбужден, чтобы идти рядом. Он натянул поводок и чуть ли не тащил Гарриет в парк, останавливаясь по пути с разведывательными целями.
В парке она увидела мистера Эндрюса. Заметив ее с Купидоном, он с лестной поспешностью поскакал к ней.
— Вы представляете очаровательную пару, — провозгласил он, когда был уже достаточно близко, чтобы говорить. — Песик ведет себя хорошо?