— Я хочу, чтобы наша комната вызывала романтические чувства, — сказал Ферди, останавливаясь у двери и чувствуя себя глупо, произнося такие слова при ярком свете дня. Ему хотелось свечей и роз, а не запаха краски и лака и летающих в воздухе пылинок.
Он открыл дверь, и Гарриет робко шагнула вперед, осторожно входя в комнату. Вся ее настороженность сразу исчезла, уступив место удивлению. Комната была полностью обставлена. Казалось, что кто-то уже жил в ней.
Избегая смотреть на кровать, она разглядывала роскошные фестончатые занавеси в серовато-зеленых тонах, поднятые сейчас, чтобы дать возможность солнечным лучам проникать в комнату. Окна обрамляли драпри с элегантными шнурами. Между окнами стоял большой туалетный стол из вишневого дерева, высокий канделябр словно ждал прикосновения факела. Овальное зеркало было большим, и Гарриет подумала: увидит ли она, если подойдет поближе, свое лицо, горящее от восхищения и благоговения, как у ребенка на балу?
Удобные кресла были обиты богатой тканью персикового цвета, небольшие столики предназначались для книг или подноса с горячим шоколадом. Скамейка у изножия постели наконец обратила ее взгляд к этому предмету: гигантскому, как он обещал. Четыре столбика поднимались к потолку, сверху свисал расшитый балдахин, отдернутые занавеси крепились к столбикам золотистыми шнурами. Покрывало было приятного серовато-зеленого цвета и, — Боже, помоги ей, — выглядело ужасно соблазнительным. Казалось, что кто-то не устоял перед ним: оно было смято. Купидон прыгнул на кровать и устроился в изножии.
— Роскошно, — наконец сказала Гарриет, обретя голос. — Совершенно великолепно.
— Я рад, что ты одобряешь, — с огромным облегчением произнес Ферди.
— Она предназначена для двоих?
— Да. Мне не нужен брак, в котором я буду отделен от тебя лучшую часть суток.
Он встретил ее взгляд, позволив себе на мгновение показать свое желание, потом его глаза обратились к кровати, на которой он более или менее сносно провел прошлую ночь. Она была удобна и просторна.
— Гарриет?
— Да, Ферди? — Она шагнула, обратив к нему лицо, ее широко распахнутые глаза манили.
Он не нуждался в дополнительном приглашении. Уступив своему долго подавляемому желанию, он нежно сжал ее в объятиях и начал целовать, обнаруживая всю страсть, которую испытывал последние недели.
— Ты делаешь это необыкновенно хорошо, — пробормотала она, когда он дал ей вдохнуть воздух. — Еще. Мне никогда не будет достаточно.
Ферди улыбнулся и повиновался, теснее прижимая ее к себе и позволяя рукам начать предварительное исследование ее изящной фигуры.
Дверь за ними распахнулась и по всему дому разнесся крик миссис Мейн.
— Не будь такой гусыней, Шарлотта Мейн. Это всего лишь твоя дочь, которую целует человек, за которого в скором времени она должна выйти замуж, — резко сказала тетя Кроскомб.
— Если об этом узнают, она будет погублена. Корали и Виктория потеряют своих женихов. Как могло это случиться? Гарриет, ты не щадишь мои чувства!
Леди Мейн опустилась на красивую скамью у изножия массивной кровати, роясь в сумке в поисках уксуса и носового платка. Потом она бросила взгляд на слегка помятую постель и чуть не потеряла сознание.
Купидон соскочил с кровати, чтобы устроиться у ног Ферди, лаем напомнив всем о своем присутствии.
— Элегантная кровать, — похвалила тетя Кроскомб, оценивающе оглядев предмет. — Выглядит удобной, да? — она искоса посмотрела на Ферди.
Это замечание заставило леди Мейн задохнуться.
Купидон бешено носился от Гарриет к тете Кроскомб.
— Эй! Где все? Мы пришли посмотреть дом, — в спальню вошли Диана с Эммой, за которыми поднимались по лестнице их мужья.
— О, Господи, — выдохнула Эмма, оглядывая комнату и лица, обращенные к ней.
Ферди стоял неподвижно, обнимая Гарриет. Леди Мейн снова застонала, а тетя Кроскомб попыталась схватить собаку и промахнулась.
— Я не перенесу этого, — пробормотала леди Мейн.
— Как я понимаю, день свадьбы только что перенесли поближе? — спросил Дамон с ленивой и понимающей улыбкой. — Мы все стоим в готовности.
— Какая чудесная мысль, — громко подхватила тетя Кроскомб. — Соберись, Шарлотта. Нам надо готовиться к свадьбе и лучше начать раньше, чем позже, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
— Господи, помилуй, — воскликнула леди Мейн, поднося уксус к носу, потом бросила мрачный взгляд на Гарриет и пошла за золовкой из комнаты. Две женщины спорили всю дорогу до экипажа о том, как скоро они смогут представить Гарриет перед алтарем.