Он умолк, и в наступившей тишине слышен был только лошадиный храп. Отец смотрел на Чудище, не в силах отвести глаз, а Чудище оторвалось от созерцания своих угодий и посмотрело на отца.
— Даю тебе месяц. По истечении срока ты должен вернуться — с дочерью или без. Замок отыщешь легко: надо лишь заблудиться в чащобе, он сам тебя притянет. И не пытайся улизнуть. Если через месяц ты не явишься, за тобой явлюсь я.
Отец не нашел что ответить. У него оставался месяц на то, чтобы попрощаться с родными и любимыми. Он вскарабкался в седло — с трудом, потому что конь рядом с Чудищем никак не хотел стоять смирно.
Когда он уже подобрал поводья, Чудище вдруг шагнуло вперед.
— Отвези розу Красавице — и до встречи. Тебе туда. — Оно указало на блестевшие вдали серебристые ворота.
Отец уже и думать забыл о розе. С опаской он принял ее из лап Чудища, а оно, со словами: «Не забудь же свое обещание!» — шлепнуло отцовского коня по крупу. Истошно заржав, конь скакнул вперед и понесся через луг, будто улепетывая от верной гибели. Ворота распахнулись сами, и тем же бешеным галопом конь помчался по лесу, только снег летел из-под копыт. Лишь в лесу отец смог кое-как утихомирить перепуганное животное и заставить ехать помедленнее.
— Остаток пути я почти не помню, — закончил отец. — Снова пошел снег. В одной руке я сжимал поводья, в другой — розу. Очнулся, только когда конь выбрался на опушку и я узнал наш дом на лугу.
Отец умолк и, словно не в силах глядеть на нас, отвернулся к огню. Тени от неутомимого пламени закружили розу в хороводе, и она будто кивала своей алой головкой, подтверждая рассказ отца. Мы все сидели как громом пораженные, сознавая лишь одно: в дом снова пришла беда. Мы словно вернулись в тот день, когда узнали о внезапном разорении. Тогда мы еще не представляли, чем обернется для нас потеря состояния и дома, но сразу оцепенели от нехорошего предчувствия. Теперь дело обстояло стократ хуже — речь шла о жизни отца.
Не знаю, сколько длилась эта тишина. Я посмотрела на розу, безмолвно и безмятежно алевшую на камине, и вдруг услышала собственный голос:
— Когда выйдет срок, отец, я вернусь в замок с тобой.
— Нет! — вскричала Хоуп.
— Никто туда не вернется, — заявила Грейс.
Жервен, нахмурившись, уставился в пол. Отец не отрывал взгляда от пламени в камине.
— Кто-то должен туда вернуться, Грейс, — наконец проговорил он. — Но я поеду один.
— Нет, — возразила я.
— Красавица! — взмолилась Хоуп.
— Отец, — настаивала я, — Чудище ведь пообещало, что не тронет меня.
— Мы не можем рисковать твоей жизнью, дочка.
— Гм. А твоей, выходит, можем?
Отец понурился:
— Она и так на исходе. А ты молода. Спасибо за предложение, но я вернусь один.
— Я не предлагаю. Я еду.
— Красавица! — прикрикнула на меня Грейс. — Прекрати, отец, зачем вообще кому-то ехать? Не явится же Чудище за тобой сюда в самом деле. Здесь тебе ничто не грозит. Его владения кончаются за воротами.
— Вот именно, — подхватила Хоуп. — Жер, скажи им. Может, они хоть тебя послушают.
Жервен вздохнул:
— Прости, Хоуп, сердце мое, но я вынужден согласиться с отцом и Красавицей. Давши слово — крепись.
Хоуп ахнула и, залившись слезами, уткнулась в плечо Жервена, который принялся гладить ее по каштановым волосам.
— Если бы не роза, я и сам бы нипочем не поверил… Это я виноват. Надо было предостеречь вас получше, — тихо сокрушался Жервен. — О том, что в лесу нечисто, рассказывали еще деды и прадеды. Надо было мне прислушаться.
— Ты прислушался. Ты же велел нам не ходить в лес, предупреждал, что он древний и опасный и что о нем много странных слухов бродит…
— Нет, парень, ты тут ни при чем, — заверил отец. — Не казни себя. Это моя дурная голова повела меня через лес в пургу. Виноват я один и никто больше, мне и расплату нести.
— Слухи… — проговорила Грейс. — Мы с Хоуп слышали, что в лесу живет Чудище, страшилище, которое поедает всех тварей, бегающих и летающих, и поэтому в лесу нет дичи. А еще оно заманивает путников на погибель. И оно очень, очень древнее, как холмы вокруг, как деревья в лесу. Мы ничего вам не рассказывали, потому что боялись, вы нас засмеете. Это нас Молли предостерегала, чтобы мы не ходили в лес.