Материала, касавшегося самой Винус, в личном деле было очень немного. Впервые она привлекла к себе внимание учителей в пятилетнем возрасте, когда ее записали в детский сад. Тогда было отмечено, что она почти все время молчит и вообще ни на что не реагирует. Однако на игровой площадке она обретала силу, достойную героев комиксов. Она визжала. Она кричала. Молчаливая невзрачная девочка преображалась в жестокую маленькую машину для убийств – даже мысль об этом могла бы показаться смешной, если бы я своими глазами не видела этого.
Я захлопнула личное дело.
Глава вторая
На следующее утро, придя в класс, я застала там Билли.
– В чем дело? – удивилась я. – Еще только десять минут девятого.
– Я всегда приезжаю рано. Позже автобуса не бывает.
– А почему ты не на площадке? – поинтересовалась я. – Звонок будет только в восемь тридцать пять.
– Там эта психопатка.
Билли нарочито плюхнулся на парту и тяжело вздохнул:
– Ненавижу эту школу. Почему мне не разрешили остаться в старой? Там учится мой брат. Он не дал бы меня в обиду.
– Билли, если ты будешь стараться и следить за своим языком и за своим поведением, то, может быть, сумеешь вернуться в прежнюю школу.
– Правда? Только это от меня и требуется? – Он произнес это дружелюбно и с удивлением, словно прежде никто не говорил с ним о его поведении. – С этим-то я справлюсь.
– Вот и замечательно. Я буду тобой гордиться. А сейчас, пожалуйста, слезь с парты и возьми себе стул.
Билли с готовностью соскочил с парты, схватил стул и начал крутить его над головой.
– Ладно. Взял. И куда его девать?
Следующим в дверях появился Джесс в сопровождении водителя школьного автобуса. Она держала его за шиворот.
– Этот парень скоро влипнет в какую-нибудь историю, – сердито сказала она.
– Что случилось?
– У меня в автобусе такие правила: сесть на место, вести себя тихо и держать руки при себе. Он все их нарушил. Он поставил подножку первокласснице, а когда та попыталась встать, еще и толкнул ее. Я сказала: «Если будешь продолжать в том же духе, пойдешь пешком», а уж что он мне ответил, я здесь повторить не могу. Я его предупредила, что, когда приведу его в школу, ему не поздоровится.
Я кивнула:
– Хорошо. Садись вот здесь, Джесс. Влетели Шейн и Зейн.
– У, опять эти поганые далматинцы! – завопил Билли.
Шейн сразу ринулся через класс и налетел на Билли, звонко стукнув его по голове коробкой для завтрака. Билли взвыл.
– Девчонка! – ухмыльнулся Джесс с таким видом, словно произнес самое страшное ругательство.
Вступивший в драку Зейн изо всех сил лягнул Билли. Джесс сорвался со стула и присоединился к ним.
Когда я добралась до мальчишек, передо мной был сплошной клубок из рук и ног. Я кричала не меньше других. Схватив одного из близнецов за ногу, я вытащила его из кучи. Сняла с него ботинки, потому что без ботинок он, брыкаясь, причинял бы меньше вреда, и швырнула на стул.
– Оставайся здесь.
Следующим был Билли. Он орал от боли и ярости. Я силой усадила его на другой стул.
– Снимай ботинки! – приказала я.
Потом поймала второго близнеца. Стащив с него ботинки, я кинула их подальше. Толкнула его на стул.
Последним оказался Джесс, настолько злой, что его пришлось удерживать, прижав к полу, пока он не успокоился. Наконец он перестал брыкаться. Я сняла ботинки и с него.
– Теперь послушайте меня, все четверо, – сказала я. – Отныне носить ботинки в этом классе не право, а привилегия.
– Что это значит?
– Это значит, что пока каждый из вас не усвоит, как надо себя вести, будете ходить босиком.
– А вы-то в туфлях, – возразил Билли.
– Да. Потому что не собираюсь драться. А пока вы не заработаете эту привилегию, доказав, что никого не будете бить по ногам, ваши ботинки будут лежать у двери с самого вашего прихода и до ухода из класса.
– Вы не имеете права, – пробормотал Джесс. У него начался лицевой тик, который мешал ему говорить четко.
– Посмотри, – сказала я ему.
Я прошлась по классу и собрала ботинки в большую коробку.
– Я скажу маме! – крикнул Зейн. – Она заставит вас их отдать!
– Я их верну, когда вы пойдете домой. А пока они полежат в этой коробке. – И я поставила ее на высокий шкаф.
– Она заставит вас их отдать, – кричал Зейн. – Это мои ботинки.
– Они и остаются твоими ботинками, – успокоила я его. – А твоя мама поймет, что я поступила правильно. Джесс, вставай с пола и садись на этот стул.
Джесс подчинился, но его поза и движения были скованными от едва сдерживаемого гнева.
Я села напротив них. Мы все сидели, мальчики злились, кто про себя, а кто и вслух. Прошла минута, вторая.
– Долго мы будем так сидеть? – спросил Шейн.
– Пока вы не успокоитесь.
– Я уже успокоился, – ответил он.
– А я и так в порядке, – отозвался Билли. – Это все он. Все неприятности из-за него. Хотите кого-нибудь наказать, наказывайте этого черного урода.
– Я до тебя не дотронулся! – возразил Джесс. – Это он все начал. – Джесс указал на Шейна.
– Вы все гады, – пробормотал Билли. – Вот не повезло, что я попал в этот класс.
– И мне, – сказал Джесс.
– И мне, – повторил за ним Шейн.
– И мне, – добавил Зейн.
– Ну что ж, по крайней мере в одном вы все сошлись, – сказала я.
– Но вы-то думаете по-другому, значит, не все, – возразил Билли.
– По правде говоря, сейчас мне не слишком-то нравится сидеть здесь с вами.
Билли поднял брови, на лице его было написано неподдельное удивление.
– Но вы должны быть в этом классе. Это ваш класс.
– Верно, но и ваш тоже, – ответила я. – Мне не нравится, как у нас идут дела, не нравится так же, как и вам. И что мы теперь будем делать?
Это, казалось, смутило мальчиков.
– А как та девчонка? – спросил Джесс.
Тут я в первый раз вспомнила о Винус. В классе ее не было. Звонок прозвенел, когда мы сражались. Я подошла к окну и выглянула. Ну конечно, Винус сидела на своей стене.
Я понимала, что не могу пойти за ней и оставить мальчишек одних. Оставалось только надеяться, что кто-нибудь в учительской заметит ее и заставит спуститься. Я вернулась к своим подопечным и села.
– Ну, – сказала я, – так что же нам делать, чтобы наши дела шли получше? Мне бы не хотелось, чтобы вы только и делали, что дрались. Мне бы не хотелось, как сейчас, рассаживать всех по стульям и ждать, пока вы успокоитесь. Это не так уж весело. Никому не хочется находиться в таком классе, даже учителям. Как мы сможем что-то изменить?
– Избавиться от этого черного урода, – сказал Билли.
– От тебя, девчонка.
– Избавиться от всех, – добавил Шейн. – Взорвать весь мир!
– Пусть все взлетит на воздух! – весело крикнул Зейн и замахал руками.
– Сиди на месте, Зейн, – предупредила я.
Минут десять я без особого успеха пыталась начать занятия. Неожиданно дверь отворилась, и появилась Ванда, за которой тащилась Винус.
– Пусть она снимет ботинки! – закричал Билли. – Сними ботинки, психопатка! Здесь нельзя ходить в ботинках. Это учительница сказала.
Ванда выглядела сбитой с толку. Винус оставалась безучастной. Я подошла к двери:
– Входи, детка. Спасибо, Ванда, что привела ее.
– Она не хочет ходить в школу, – ответила Ванда.
– Я тоже не хочу! – завопил Билли. – Здесь как в тюрьме.
– Ох, когда же ты наконец заткнешься, болван, – пробормотал Джесс.
Тут я с ним была полностью согласна.
Утро прошло отвратительно. Мальчишек нельзя было удержать от драки никакими силами. Все время до перемены они провели на «тихих» стульях. Как правило, я держала один «тихий» стул в целях дисциплины, но в этом классе их понадобилось четыре. Мне пришлось передвинуть мебель, чтобы в каждом углу оказалось по парте, а в центре класса еще два – насколько это возможно, я чисто физически отделила их друг от друга.