--Знаешь, для хорошего настроения девушек и безопасности всех окружающих, тебе явно не помешал бы фингал на лице. А еще лучше парочка.
Откинув назад голову, Тамара вновь рассмеялась, явив миру белые ровные зубы, чудные ямочки на щеках и длинную изящную шею – чую я, без балета в ее жизни не обошлось – и я почему-то предложила:
--Пойдем куда-нибудь, посидим, поговорим, познакомимся.. . Может в парк, Или в «Кофейню», она рядом с парком и там недорого.
Кивнув и перекинув через плечо свою рюкзаковую сумку, она тут же без раздумий зашагала в сторону парка. Шла она быстро и легко, сразу же опередив на пару шагов: преимущество длинных стройных ног по сравнению с моими короткими и толстенькими было налицо, и я изо всех сил удерживалась, чтобы не начать за ней вприпрыжку бежать, что мне совсем не понравилось, и я тут же начала жалеть о том, что сама предложила. Глядя на спешащих прохожих, я мрачно констатировала:
--Еще только 11, а уже такая тоска: по-моему, даже в школе было повеселее, там хоть с уроков сбежать было можно!
--Я лично никогда не сбегала, -- отозвалась Тамара, занятая аккуратным переступанием через бордюр неправдоподобно узкими и маленькими , чуть не игрушечными ступнями в бежевых балетках ( на моих ногах балетки смотрелись сильно поношенными и разношенными домашними тапками, в которых я с какого-то рожна поперлась и на улицу) -- не с моей репутацией. -- Я в школе была самая аккуратная, самая послушная, самая скромная, самая вежливая и красивая девочка из всех параллелей 8 и 9 классов с больной мамой – меня все учителя в школе любили! Я даже в 9 классе косички заплетала, -- мечтательно припомнила она и искоса взглянув на меня, деловито пояснила, -- у меня 3 месяца назад от рассеянного склероза умерла мама. Нам, еще когда я училась в 6-м, врачи сказали, что надеяться не на что и дальше будет только хуже. Мы с Маринкой, это моя сестра, по очереди дежурили рядом с ней и днем и ночью – ты думаешь, я об уроках думала? Кое-что учила, конечно, но немного. А когда мама умерла, ее пенсии больше не стало, отец согласился давать деньги мне на жизнь и платить за квартиру только при одном условии, если я и дальше буду учиться. Ну не в 10 же класс мне идти? Где я потом найду деньги, чтобы платить за вышку? Да и вообще, на что буду жить, когда его получать? Что я умею? Маринка и на барахолке мерзла, и в проститутки пробовалась, и риелтером, и кассиром – а что делать? Жить-то как-то надо. Отец ей сказал: «Не хочешь образование получать – вертись, как хочешь!». Вот и вертится. Я так не хочу.
--Знаешь, это ужасно, -- искренне призналась я, -- я бы так, наверное, не смогла.
--Куда бы ты делась, -- небрежно отозвалась та, -- Ты не думай, мой папа очень хороший,-- вдруг резко остановилась она, развернувшись ко мне лицом, -- Просто он считает, что главное в жизни это хорошая работа, которую невозможно иметь, если нет образования. Он сам в молодости несколько лет подряд поступал на архитектурный и все-таки поступил. Правда, архитектором так и не стал, перестройка и все такое: кому теперь архитекторы нужны? Но зато может теперь зарабатывать нормальные деньги как сметчик. Если бы мама не заболела, все у нас было бы нормально, как у всех! И Маринка бы после школы в институт пошла... И он бы в Ренату не влюбился и жить к ней не ушел.. . И я 11 классов закончила...
Что-то уловив в моих глазах, она еще сильнее заволновалась и быстро и горячо, взмахивая в такт рукой со сжатым кулачком, начала мне доказывать:
--То, что влюбился и ушел из семьи, ты пойми – ни о чем не говорит! О ведь еще совсем не старый! Он заслужил право на то, чтобы быть счастливым и нормально жить! А с мамой, знаешь, как было трудно? Она даже перед смертью пыталась закатывать ему скандалы, когда он к нам приходил, потому что к Ренате ревновала!
--А как же, понимаю! -- широко, как акула, улыбнувшись, ответила я, раздумывая: на самом деле Тамара, как любит говорить мой дорогой папа, простая как 2 рубля или мне так только кажется, потому что я от нее слишком многого жду из-за ее внешности?
Хотя кому как не мне знать, что внешность к уму не имеет никакого отношения, все равно, как только увижу что-то по- настоящему красивое: восход или закат, изогнутую ветку дерева, отражение облаков в озере или красивого человека, так сразу же начинаю воображать, что они теперь навсегда в моей жизни останутся и все в моей жизни теперь изменится к лучшему. Иногда мне на самом деле кажется, что такой дуры, как я, свет еще не видел. Моя бабушка в подобных случаях смеялась и говорила: «Ишь, размечталась, чего о себе возомнила! Гордыня-то как у тебя взыграла! И не мечтай, и намного глупей тебя найдутся! Да еще сколько...»