Глава шестая
Возле маяка
Он оглядывался по сторонам и, казалось, не верил собственным глазам. Вот маяк! Тот самый, что виделся в зеркале! Просто удивительно… До последнего Цинфелин боялся ошибки.
Ему казалось невероятным, чтобы иллюзия, представленная в магическом зеркале, все-таки оказалась явью.
Казалось, Конан догадывается о мыслях, что теснились в голове его спутника.
— Ты сомневаешься? — спросил киммериец.
Цинфелин чуть виновато кивнул.
— В зеркале все это выглядело немного иначе… Менее реально…
— И все же мы нашли это место, — произнес Конан. — Смотри, вот маяк возле пролива, и даже чайки, что кружат над ним, точно такие же, как были в видении. А вон там — там башня, где заточена твоя красавица.
— Мы освободим ее? — немного неуверенно спросил юный граф.
— Можешь не сомневаться! — рассмеялся Конан. — Много башен повидал я на своем веку, и не было ни одной, которая бы не покорилась мне.
Он осмотрелся по сторонам. Путешественники стояли на холме, что высился над побережьем. Вся картина раскрылась перед ними, словно театральная сцена после того, как поднят занавес. Мрачная башня выглядела совершенно необитаемой. Странное дело — даже чайки, казалось, избегали летать поблизости от нее.
— А что там, внизу, у подножия маяка? — спросил вдруг Цинфелин, указывая на россыпь домиков, видневшихся возле второй башни.
— Наверное, какой-нибудь рыбачий поселок, — предположил Конан. — Для нас это не помеха. Напротив, у этих людей можно будет разжиться рыбой и другими припасами. Обычно рыбаки не слишком-то жалуют чужаков, но если найти к ним подход, расскажут кое-что интересное касательно второй башни. А если подпоить их… то результат может оказаться и вовсе неожиданный. Так что — отринем сомнения, и вперед!
Он пришпорил коня, и путники спустились на побережье.
Скоро они добрались до поселка. Как и предполагал Конан, основным занятием местных жителей была рыбная ловля. Во всяком случае, именно об этом свидетельствовали развешанные повсюду сети и неизбывный запах копченой рыбы, которым, казалось, пропиталось все вокруг. Цинфелин с непривычки морщился, а Конану хоть бы что.
Киммериец оглядывался по сторонам, словно пытаясь запомнить и осознать каждую мелочь из тех, что попадалась ему па глаза. И с каждым мгновением лицо Конана делалось все более хмурым и озабоченным.
— Что с тобой? — спросил Цинфелин шепотом. — Здесь что-то не так?
— Еще не знаю, — ответил киммериец. — На всякий случай помалкивай, а если придется действовать — делай как я. И не задавай вопросов.
Они проехали между домов. Рыбаки постепенно оставляли свои дела и выходили навстречу незнакомцам. Одни бросали сети, которые до этого чинили, другие выбирались из-под лодок, которые конопатили, третьи с ножами для разделки рыбы показывались из коптилен… Все они выстраивались вдоль главной улицы и таращились на чужаков.
Затем они начали сбиваться в небольшие стайки — назвать эти сообщества «компаниями людей» почему-то язык не поворачивался. Это было похоже на то, как дикие псы сходятся в стаи перед тем, как атаковать крупную добычу.
Пришельцы медленно ехали по улице, стараясь не смотреть ни вправо, ни влево. Цинфелин весь сжался. Никогда прежде с ним такого не случалось. Эти молчаливые простолюдины внушали графскому сыну ужас. Обычный животный ужас, какой испытывает олень, когда видит бегущих к нему охотничьих собак и слышит рожок.
Конан, напротив, небрежно развалился в седле. Он даже не вытащил из ножен меча.
Чуткое ухо киммерийца улавливало обрывки фраз, которыми глухо обменивались местные жители.
— Новички?..
— Нет, не годятся…
— Эти не подходят — они пришли посуху…
— Ты уверен?..
— Я их обнюхал… От них не пахнет морем…
— Они еще живы…
— Когда нам это мешало?
— Нет, не годятся, эти не годятся — эти пришли по суше…
Последняя фраза, хоть и звучала так же загадочно, как и все остальные, все же показалась Конану обнадеживающей. «Не годятся»! Интересно, а как выглядят те, которые здешним рыболовам «годятся»?
— Тише, — шепнул, не разжимая губ, Конан своему спутнику. — Ни слова!
Они продолжили путь, не ускоряя шага. Инстинкт подсказывал Конану, что нельзя ни в коем случае бежать от этих людей или показывать свой страх перед ними, какими бы жуткими они ни казались. На краю поселка Конан остановил копя, и его тотчас обступило несколько человек. Цинфелин держался в стороне. Удивительно, но на второго путешественника рыбаки вообще не обратили внимания.
Конан заговорил со старым рыбаком, чья одежда выглядела закопченной и провоняла дымом — даже усы его выглядели так, словно их долго вялили над огнем вместе с рыбой.
— Скажи, друг, где мы находимся?
Рыбак поднял на Конана полусонные глаза и ничего не ответил.
— Кто-нибудь скажет мне, что это за место? — повысил голос киммериец. — Кому принадлежит та башня?
Он указал на мрачную башню.
По-прежнему ответом ему было молчание. Несколько человек начали причмокивать, словно предвкушая трапезу, а старый рыбак сунул в рот свой ус и принялся сосать его.
Цинфелин дернулся в седле, словно намереваясь ворваться в гущу толпы и покарать наглецов добрым ударом меча, по Конан вовремя сделал ему предупреждающий жест и остановил его.
Цинфелин замер.
И снова Конан уловил невнятное бормотание:
— Нет, эти не подходят… пришли посуху…
Конан развернул коня и двинулся прочь.
Цинфелин последовал за ним.
— Ты понял, что там происходит, в этом поселке? — спросил Цинфелин, догоняя Конана.
Киммериец ехал по берегу, погруженный в свои мысли. Услышав голос юного графа, он обернулся.
— Что? — переспросил он. И тотчас покачал головой: — Нет, это пока осталось загадкой. До поры, разумеется. Нет такой загадки, которая бы мне не открылась. За исключением тех, которые я уничтожаю прежде, чем кто-либо успевает открыть рот. Знаешь, как это бывает забавно! Какой-нибудь глупый колдун встает в позу и начинает: «А теперь я открою тебе величайшую тайну из всех, какие только ведомы человечеству!.. Итак, внемли!» И тут я роняю на его голову тяжелую каменную плиту или попросту отделяю болтливую башку от тела… и никаких тайн, все предельно просто. Я жив, а он — мертв.
Цинфелин поморщился.
— Я надеялся, что ты хотя бы сейчас заговоришь серьезно.
— Я серьезен как никогда, — возразил Конан. — Жизнь и смерть — вот те тайны, которыми следует заниматься, а все прочее — просто мусор. Нам не следует тратить время на разгадку секретов, которые, быть может, вовсе не имеют никакого отношения к нашему делу. Мы не можем позволить себе потерять ни минуты! Кто знает — быть может, жизнь твоей пленницы прямо сейчас подвергается опасности.
Цинфелин побледнел.
— Ты прав, — признал он. — Возможно, эти рыбаки с их загадками и невнятным бормотанием существуют лишь для того, чтобы отвлечь нас от главной цели.
— Вот видишь, и ты можешь рассуждать здраво, — обрадовался Конан.
Между тем они приблизились к башне и остановили коней. Огромное сооружение высилось над ними. Казалось, оно намерено штурмовать само небо, чтобы там помериться силами с божественной силой.
Стены, сложенные огромными почерневшими от времени булыжниками, казались неприступными. Островерхая крыша царапала облака, распарывая их брюхо.
Конан заметил, что поблизости от башни нет никакой растительности. И хотя камни постоянно были влажными — от близости моря, и от частых дождей, на них даже не вырос мох.
Кони обоих всадников начали ржать, вставать на дыбы и мотать головами. Животные явно не желали приближаться к этому зловещему месту.
Конан и Цинфелин с трудом укротили своих животных. Конан спешился.
— Попробую узнать, что здесь творится. Может быть, здесь вообще никого нет.