Дом Юсуповых — это не только Зинаида Николаевна, ее муж и дети. Это и слуги, гувернантки, учителя. Одним словом, то множество людей, отношения с которыми волей-неволей определяли настроение в большом доме. И здесь, благодаря ей, было много человечности и благородства.
По воспоминаниям, к праздникам каждый человек под юсуповской крышей получал подарок. Причем было принято, что между слугами и их домочадцами гуляла специальная бумага, где каждый мог написать, что хотел бы получить.
Однажды служивший у них молодой араб Али попросил в подарок «блестящую игрушку». Когда стали выяснять, что же это такое, оказалось, что он имеет в виду бриллиантовую диадему хозяйки, которую княгиня надевала, отправляясь на бал в Зимний дворец. Увидев ее однажды с диадемой на голове, Али, посчитав княгиню божеством, упал на паркет, и его никак не могли поднять.
У Юсуповых слуги жили подолгу, старились и умирали в их доме. Их метрдотель Петр более шестидесяти лет провел у Юсуповых. Он гордился тем, что ему поручалось обслуживать самых именитых гостей. Под конец жизни он уже ослабел, стал подслеповат и частенько проливал вино на скатерть.
...Последний, как оказалось, прием Николая II в доме на Мойке от старика постарались скрыть. И император, заметив, что Петра нет, сказал Зинаиде Николаевне, что на этот раз у скатерти есть шансы остаться чистой. Однако какими-то судьбами старый метрдотель узнал о высоком госте. В кое-как надетой манишке, шаркающими шагами он добрался до своего «рабочего места» и стал, как обычно, за креслом государя. Николай II, не желая конфузить старика, поддерживал его руку, когда тот наливал вино.
...Зинаиде Николаевне пришлось взять в свои руки не только дом, но и все обширное хозяйство Юсуповых. Муж, которому она поначалу передала все дела, не выказал к ним особого интереса. Оставшиеся бумаги свидетельствуют, что все постройки, перестройки, ремонты и прочие хлопоты ложились на княгиню. «Семь я», — могла бы сказать о себе Зинаида Николаевна. Такой она была в молодости. Такой оставалось и в тяжелое двадцатилетие, что княгине выпало прожить в эмиграции. Не было тогда уже ни молодости, ни здоровья, ни «блестящих игрушек», ни «Перегрины», ни просто денег. Сердце же надорвалось новой утратой: Зинаида Николаевна на чужбине похоронила мужа. И теперь она жила ради сына, невестки и подрастающей внучки, чтобы в 1939 году навек найти покой под простым крестом на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Ее любимых — сына, обеих Ирин, невестку и внучку, — похоронят в одной могиле с нею.
* * *
Но мы забежали вперед... В 1911 году Зинаиде Николаевне исполнилось пятьдесят лет. По-прежнему хрупкая, изящная, она сильно поседела. Время от времени на нее нападала страшная тоска. В письмах Феликсу часто появляется одна и та же мысль: «Я же не особенно важно себя чувствую, то лучше, то хуже, то сильнее, то слабее, верно, теперь так и будет». Похоже, в своей непроходящей тоске по старшему сыну Зинаида Николаевна не боялась смерти. Но она очень переживала, что Феликс неприкаян, не спешит обзаводиться семьей. Ей же хотелось иного: «Главное утешение для меня — знать, что ты не один, а имеешь при себе хорошего и милого друга». Без устали и, надо сказать, без успеха мать просит сына побороть пристрастие к рассеянной жизни, неохоту к серьезным занятиям. Она постоянно напоминает о том, что лишь созидательная жизнь достойна человека. «Не играй в карты, ограничь веселое времяпрепровождение, работай мозгами». Но не материнские наставления, которые чаще всего бывают бесполезны, а суровые испытания заставили-таки его, баловня, совсем по-другому взглянуть на жизнь. В этом смысле революция и суровая доля эмигранта пошли Юсупову на пользу. На склоне лет Феликс Юсупов сам удивлялся, как долго не оставляло его ребячество.
«Я привез из Англии целую коллекцию животных для Архангельского: быка, четырех коров, шесть свиней и множество петухов, кур и кроликов. Большие животные были отправлены прямо в Дувр, чтобы там их погрузили на суда, но я оставил с собой ящики с птицей и кроликами, которые разместили в подвале отеля «Карлтон». Я не отказал себе в удовольствии открыть ящики и выпустить животных в отель. Это было великолепно! В одно мгновение они разбежались повсюду; петухи и куры взлетали и кудахтали, кролики пищали и гадили; персонал, расторопный, как полагается, бегал за ними, управляющий свирепствовал, клиенты были ошеломлены. Короче, полный успех!»
* * *
...Однажды в один из визитов к княгине великий князь Александр Михайлович завел разговор о возможном браке своей дочери Ирины с Феликсом. Между молодыми людьми уже давно все было слажено. Венчание состоялось в феврале 1914 года в церкви Аничкова дворца. После в одном из залов молодые долго принимали поздравления царя с царицей и многочисленных гостей. Наконец Феликс и Ирина, молодая княгиня Юсупова, отправились в особняк на Мойке, где Зинаида Николаевна и Феликс Феликсович-старший встретили их хлебом-солью.
Ирина доводилась племянницей Николаю II. Вдовствующая императрица Мария Федоровна из всех внуков особенно была привязана именно к ней. Таким образом, Юсуповы теперь находились в родстве с царствующей династией.
Однако отношения между Зинаидой Николаевной и царствующей четой оставляли желать лучшего. Первая размолвка между княгиней и императрицей Александрой Федоровной произошла во время их разговора еще в 1912 году. Зинаида Николаевна горячо доказывала необходимость удалить Распутина от двора.
Императрица была неприятно поражена. Каждый, посмевший заговорить о «святом старце» в таком тоне, рисковал нажить врага в ее лице. Княгине это, вероятно, было хорошо известно. Но Зинаида Николаевна не успокаивалась и при каждом удобном случае продолжала выказывать свое отвращение к Распутину, возмущаться людьми, подпавшими под его влияние. Это темная сила, говорила она, которая опутала русский трон.
Когда слова княгини доходили до императрицы, ее бледное лицо заливала краска негодования. Убрать Распутина? Нет, нет и нет! Он чудотворец, спасающий жизнь ее бедного сына. Неприятнее всего то, что Юсупова настраивает против него и родную сестру императрицы, Елизавету Федоровну. Подруги объединились в своей ненависти, везде и всюду твердят свое: убрать, убрать Распутина... Теперь при встречах с Юсуповой императрица каждой интонацией дает понять, что между ними пролегла пропасть. Несомненно, ее отношение влияло и на царя.
Лишь позже, перед трагической гибелью в Ипатьевском доме, Николай II, как писал Феликс Юсупов, через знакомого человека передал Зинаиде Николаевне, что она была права и он сожалеет, что не внял ее словам.
...Мысль убить Распутина, избавить Россию от ненавистного «старца» Юсупов вынашивал долго и не без сомнений. Но когда решился, то начал действовать энергично. Самым трудным делом было заманить Распутина в их дворец на Мойку. Тот не хотел ненароком повстречаться с Зинаидой Николаевной.
— Не люблю я твою мамашу, — говорил он Феликсу. — Она меня ненавидит. Она подруга Лизаветы. Обе против меня интригуют и клевещут на меня. Царица сама мне часто повторяла, что они мне враги.
Все происшедшее в юсуповском особняке в одну из последних ночей уходящего 1916 года теперь хорошо известно.
...Зинаида Николаевна во время убийства Распутина была в Крыму. Вместе с ней там находилась невестка с маленькой внучкой, тоже Ириной. И вдруг — сообщение из Петербурга. Первая мысль: что с Феликсом, как он? Зинаида Николаевна не знала, что императрица требовала от царя расстрелять участников заговора. К счастью, этого не произошло. Тесть Юсупова сообщил, что по приказу царя Феликс арестован и в сопровождении чинов тайной полиции отправлен в ссылку, в курское имение. Пришла телеграмма от подруги Зинаиды Николаевны, великой княгини Елизаветы Федоровны: «Мои молитвы и мысли с вами всеми. Благослови Господь вашего дорогого сына за его патриотический поступок».
Зинаида Николаевна слишком хорошо знала Феликса, чтобы заблуждаться относительно его состояния. Безусловно, он подавлен — на его руках кровь. Он — убийца. Сознание этого может довести до умопомешательства. В тяжелый час мать должна быть вместе с сыном. Она скажет: «Ты принес себя в жертву, ты убил чудовище, терзавшее твою страну. Ты прав. Я горжусь тобой...»