Опускаю глаза — между нашими ладонями гаснет красный огонь. Что за хрень?! В левой руке у меня продолжает полыхать десятисантиметровый шар огня. Недолго думая, сжимаю кулак, и шар гаснет. Теперь можно подхватить Энжи, которая почти без сознания висит на моей руке, так и держа свою ладонь в моей. Сажу ее на подоконник, она практически в отключке. Я в растерянности оглядываюсь, вокруг ни души. На краю сознания до сих пор мельтешат верхушки деревьев из игры. Стоп! Осматриваю ладонь Энжи. Такого ужаса я не видел в жизни и не чувствовал – ладонь сожжена чуть ли не на половину толщины ее пальца, черно-коричневая пузырящаяся масса. Краем сознания замечаю свою руку – хоть бы хны. Даже красноты нет. Что за хрень?!! Как так может быть? До меня начинает доходить, что все здесь – полнейший абсурд! Файрболом из долбаной игры я сжег руку Энжи?
Собираюсь брать ее на руки, чтобы нести в машину и везти в больницу, но в последний миг замираю. Минута мало что изменит. Черт бы побрал, эти файрболы, черт бы побрал эту игру. Но попробовать надо. Дэн и так меня за психа держит, хоть поржет лишний раз. Мысленно навожу резкость на тускнеющие верхушки деревьев перед глазами и беру обожженную ладонь в свои. Ничего.
Я явно прорисовался в игре вон под ногами тесак того бедолаги-культиста. Взял. Бью себя по ноге – не получается, нельзя. И тут мне что-то начинает буквально жевать за вторую ногу. Кто? Киса, вот ты вовремя. Сосредотачиваюсь на лечении. Жуй, киса.
Снова беру раненую ладонь в свои руки и прижимаюсь губами к тыльной стороне. Пытаюсь вспомнить ее ладошки до малейшей черточки, держа их в своем сознании без единой царапинки, розовыми, целыми. Я потерял счет времени и очнулся, лишь когда Энжи пошевелилась.
— Сережа. — Она растерянно смотрела на меня. — Прошло почти. Уже совсем капельку болит.
Я посмотрел на ее ладонь. Розовая кожица выглядела так, словно Энжи с силой потерла ладошку о шершавую ткань, едва покрасневшая и немного припухшая.
— Совсем-совсем капельку. — Она забрала руку и тут же обхватила меня за шею. — Ой! А как я тут оказалась?
Она спрыгнула, повиснув на моей шее. Как только мы сели в машину, она развернулась ко мне:
— А теперь рассказывай!
— Что рассказывать? — Я чувствовал себя на горячей сковородке.
— Ты издеваешься?! — Она возмущенно стукнула меня по плечу. — Как такое может быть? Как ты смог утащить из игры магию?
— Как утащить? Какую магию? Ты о чем? — Сковородка явно становится горячее. — Тебе стало нехорошо и померещилось.
— А придурок и два амбала с ним мне тоже померещились? — Чувствую, под ее взглядом из меня сейчас дым пойдет. Прямо из глаз. Или там, где они были…
— Нет.
— Уже хорошо. — Она резко успокаивается, а когда я вставляю ключ в замок зажигания, продолжает. — Значит ты не считаешь меня совсем дурочкой.
Поворачиваюсь к ней.
— Я тебя никогда не считал дурочкой. Если помнишь, в самом начале нашего знакомства я уже восхищался твоим умом и талантом. И красотой, конечно.
— Просто замечательно. Ты говоришь о таланте художника? — Она посмотрела на меня с хитринкой.
— В том числе. — Не понимаю, куда она клонит.
— А знаешь в чем он по большей части состоит? — Она просто меня ведет на казнь, судя по выражению лица. — Хорошая зрительная память по большей части и умение понимать, что ты видишь. Все остальное дело техники.
— И знаешь, — она показывает мне еле видный шрам на ноге, — я с детства очень хорошо помню, как болит ожог и как он чешется, когда заживает.
При этих словах она начала чесать ладошку об обшивку сидения.
— Я узнала свои файрболы, которые рисовала. Рассказывай.
— Я не знаю, откуда это взялось. Не знаю, как у меня это получилось. — Я действительно не знаю, откуда взялись эти файрболы. — Лучше ты мне скажи, зачем ты за него ухватилась.
Она растерялась.
— Не знаю… Испугалась.
— И схватилась за огонь?
— Я за тебя испугалась. Хотела стряхнуть или забрать и выкинуть. А вместо этого получилось, как будто прилипла.
— Так. — Пытаюсь делать серьезное лицо, но чувствую, что не могу не улыбаться. — Когда научишься головой думать?
— А я думала. Про тебя думала. Я же за тебя в ответе. — Она повисла на моей шее и заглянула в глаза. — Или нет?
— Это я за тебя в ответе. Потому, что ты мой котенок. — Целую её, изо всех сил стараясь не улыбаться. — Маленький шкодливый котенок, который полез, куда не следует.