Тогда же Тоха открыл мне глаза и на новую проблему. Он уволился вместе с напарником, их место заняли типы, которых сам Тоха охарактеризовал, как отморозков. И таких у Тяпы-старшего насчитывалось более двух десятков только в ближайшем окружении. Сколько всего тот мог задействовать подобных типов в своих делишках, Тоха не знал. Все, чем он мог помочь –занимался с Энжи и немного со мной рукопашным боем в качестве спарринг-партнера и даже второго тренера.
Энжи в этом была хороша, Никитос абсолютно серьёзно заикался о возможном ее участии в турнирах. После того, как я резко высказался против, заявив, что она мне нужна живой и целой, эту тему больше не затрагивали. Самой ей хватило объяснения, почему завязал Никитос – по его же словам, элементарно не хочется в любой момент погибнуть или стать калекой. Всё ее усердие базировалось лишь на памяти о неприятностях, из которых по счастливой случайности я ее выдернул в начале нашего знакомства. Карьера в спорте ее интересовала еще меньше, чем какая-либо другая. Я поражался тому, насколько она талантливая и одновременно несобранная. Если в свое время я не интересовался ничем, я и не прикладывал ни грамма усилий, чтобы что-то знать. Это же чудо, не имея конкретной тяги к каким-то занятиям, все равно умудрялась по малейшему поводу впитывать знания, учиться всему, как она говорила, по чуть-чуть, достигая при этом потрясающих результатов.
И так, я месяц постоянно оглядывался, старался Энжи не оставлять ни на секунду, возил ее в художку и обратно. Все это было на фоне подготовки к пересдаче сессии, а затем и самой пересдачи, плюс медленно, но верно настигавший меня внутренний кризис. Таблетки перестали действовать. Я практически постоянно в последние находился между сном и явью, точнее, игрой и реальностью, запутался. Мне все больше времени стало требоваться, чтобы сосредоточиться, и все меньше времени я мог удержаться, так сказать, на поверхности. Вопрос, сколько я еще выдержу и что будет потом, становился все более актуален. Ни Дэн, ни Ольга, как бы они того не желали, не знали, как мне помочь. Собравшись однажды втроем, мы пришли к выводу, что пребывание Энжи рядом со мной становится опасным. Как об этом сказать ей – никто из нас и близко не понимал. Всё говорить было нельзя, так как мы бы с гарантией получили бы эффект, обратный нашей цели – она бы точно лезла в самую гущу всех опасностей. А полуправда уже не спасала.
Я ехал с этой встречи, с трудом удерживая концентрацию на дороге. При первых же признаках, что я «проваливаюсь», завернул к обочине и припарковался.
***
— Краш, что-то происходит нехорошее. — Лира, похоже, ужа начала берлогу себе тут строить. Она могла войти в игру и сидеть долгими часами, караулить, пока я появлюсь. На мой вопрос, зачем ей это надо, она отговаривалась тем, что ей скучно самой бродить, а в последнее время она прониклась моей работой, а точнее, сверхзадачей, поставленной Дэном – поиск потеряшек. За последний месяц количество игроков, впавших в кому, по миру удвоилось и приближалось к сотне. Результат по-прежнему был нулевой. Ни следа этих игроков я не нашел. Не помогло подключение едва ли не в полном составе Лиги, которой руководила Лира, и всех ресурсов команд, связанных с Греком и остальными модераторами. Несколько тысяч игроков обыскивали все возможные территории раз за разом с нулевым результатом. Обыскать же абсолютно все было невозможно, участвуй в поиске хоть все пять с лишним миллионов игроков — мир системы изначально задумывался, как бесконечно расширяемый. Дэн утверждал, что в некоторых местах, куда добрались игроки, он уже даже не видит, что там происходит.
— Рассказывай.
— Культ нас начал давить. — Она возмущенно швырнула оружие, которое держала в руках, на землю. — На нашу группу нападает банда в разы слабее, еще вчера мы их разматывали, как маленьких – и выбивает всех наших топов. Сами смываются без единой царапины. По ним невозможно попасть не разу. Наши топы мажут по нубам. Такого не было никогда.