- Так, - сказала я спокойно, даже почти весело, - собирай свои манатки и проваливай. Хватит с меня.
На лице Германа удивление и недоумение мешалось с испугом. Ну еще бы! Хлопнуть дверью – это всегда было его прерогативой. Похоже, он сообразил, что перегнул палку, но было поздно. Я стояла у стола, кусая губы, и смотрела на него в упор.
- Нин…
- Убирайся! И ключи оставь.
Развернувшись, я вышла в прихожую и вытащила из шкафа сумку, которую руки так и не дошли убрать на антресоли после больницы. В дополнение к той, с которой он обычно путешествовал между Васькой и Фурштатской.
- Постарайся забрать все. Что оставишь – вынесу на помойку. И чтобы я больше тебя не видела. Сумку можешь не возвращать.
Моих вещей у него в квартире было немного. Халат, тапки, ночная рубашка, пара трусов, зубная щетка. Вот уж точно переживу.
Герман все еще не мог поверить, что я не шучу.
- Послушай, Нина…
Он подошел, попробовал обнять меня, но я вывернулась. Сунула ноги в босоножки, открыла дверь.
- Вернусь через час. Надеюсь, тебя здесь уже не будет.
Если подумать, это было не очень осторожно. Черт его знает, что я могла обнаружить при возвращении. Но мне было уже все равно. Когда пошла неуправляемая ядерная реакция, остановить ее невозможно.
Сбежав по лестнице, я вышла на бульвар и села чуть поодаль на полукруглую скамейку. Из окон и с балкона меня не видно было из-за деревьев, да и от парадной тоже вряд ли. А вот я как раз хорошо видела подъезжающие машины. Не на метро же он домой поедет, наверняка вызовет такси.
Это было похоже на то, когда бежишь длинную дистанцию, выкладываясь из последних сил. В школе я занималась легкой атлетикой, особенно бегом. Уши ватно закладывает, слышишь только стук сердца и свое дыхание. Привкус медяшки во рту, как будто легкие сочатся кровью и воздух, который они выталкивают, пропитан ею. Удар одной ногой о землю, потом другой – через все тело, до самой макушки.
Я перекидывала телефон из руки в руку, то и дело посматривая, сколько времени прошло. Одна мысль: скорее бы все это закончилось. Полчаса. Сорок минут. Сорок пять. Подъехало такси. Я не могла толком разглядеть дверь парадной, но мне показалось, что кто-то вышел. Такси уехало. Подождав еще пять минут, я медленно пошла к дому.
Дверь квартиры была не закрыта, а просто захлопнута. Ключи Германа лежали на тумбочке в прихожей. Запасные висели на гвоздике.
Я прижалась затылком к стене, закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов. Потом достала из шкафа пакет и прошлась по квартире, собирая забытые им мелочи. Подстежку от куртки. Грязную футболку в стиралке. Крем для бритья. Прошлогодний ежедневник. Старые наушники. Таблетки от аллергии.
Промелькнуло бледное, невнятное: теперь наконец-то можно будет завести кота.
Выйдя на кухню, я увидела в сушилке кружку, которую в прошлом году привезла Герману из Таллина. С изображением башни Pikk Hermann – Длинный Герман. Вспомнилось так отчетливо – вечер в день приезда, мы на кухне пьем кофе с оранжевым ликером из облепихи. Герман – из новой кружки. Я сижу у него на коленях, он расстегивает пуговицы на моей рубашке, медленно опускаясь губами от шеи к груди…
Я со всей силы грохнула кружкой об пол, и она разлетелась на мелкие осколки. По кафельной плитке зазмеилась ветвистая трещина, похожая на молнию. В ответ откуда-то издалека глухо заворчало. Только сейчас я заметила, как потемнело за окном. Гроза подобралась раньше, чем обещал прогноз.
Кусок действительности куда-то выпал. Непонятно как я очутилась на балконе – задрав голову к небу, подставив лицо струям дождя. Слезы смешивались с ними, и мне так хотелось, чтобы ливень смыл все. Боль, обиду, воспоминания. Чтобы не осталось ничего…
= 11.
15 августа
Первые дни я словно впала в какое-то оцепенение. Все делала машинально. Вставала утром, чистила зубы, одевалась, завтракала. Делала гимнастику для руки. Ходила в поликлинику на электрофорез. Возвращалась, садилась за работу. Мыслей в голове практически не было – кроме необходимых по ходу дела. Иногда я как будто смотрела на себя со стороны и удивлялась: а правда ли это я?
Заехала моя близкая приятельница Оля, и я ей все рассказала – без тени эмоций, как будто о посторонних людях.
- Наконец-то, - пожала плечами Оля. – Давно пора было. Главное – не вздумай снова с ним мириться. Хватит уже.