- Ничего себе, - ошарашенно протянул Максим. – Не знаю, что и сказать. А хочешь, я тебе погадаю?
Я пожала плечами, допила кофе и поставила чашку вверх дном на блюдце.
- Где ты научился?
- У младшей сестры. Она профессионально этим занимается. Кофе, таро, руны. Таро для меня темный лес, руны тоже, а вот с кофе, вроде, получается. Руки положи сверху.
- Прости, но я в это не верю.
- А это неважно, - усмехнулся Максим, подождал немного и перевернул чашку. – Странно, - нахмурился он, вглядываясь в разводы. – У тебя такой же знак неожиданного поворота судьбы. Он нечасто встречается.
- Может, здесь просто чашки какие-то особенные, - предположила я. - Повышенной гладкости. Или наоборот – шершавости?
- Не думаю. Ладно, неважно. Кстати, ты, оказывается, княжеского рода?
- Только по одной линии, - засмущалась я. – С другой, после революции – сплошняком крестьяне. Для равновесия.
- И как с твоими княжескими предками обошлось советское государство? Не того?
- Еще как того. Прапрадеда с женой и старшим сыном – в тридцать седьмом. Все по-взрослому – пятьдесят восьмая статья, десять лет без права переписки. Младший – мой прадед – не стал дожидаться, сгреб семейство в охапку и скоренько удрал на Дальний Восток, в Комсомольск-на-Амуре. Правда, там всего два года прожил – заболел и умер. А прабабушка вышла замуж за инженера, сменила фамилию себе и сыну и за два месяца до начала войны вернулась в Ленинград. Умерла в блокаду. А деда по Дороге Жизни вывезли. Потом, в конце пятидесятых, он нашу фамилию вернул. Но вообще это фамилия матери, они с отцом не были женаты.
- А я дальше бабушек и дедушек никого не знаю, - вздохнул Максим. – Ну, разве что имена прадедушек – по отчествам. Так что завидую.
- Я по деревенским линиям тоже мало что знаю. Это надо быть совершенно безумным фанатом семейной генеалогии, чтобы раскопками заниматься. К тому же архивные изыскания - дело недешевое, я себе такого позволить не могу.
Только я подумала, что давно ни с кем не чувствовала себя так легко и свободно, Максим посмотрел на меня как-то странно.
- Нина, - сказал он, покусывая губу, - с тобой очень интересно разговаривать, но я вообще-то по шкурному делу пришел.
- То есть? – неприятно удивилась я.
- Хочу тебе работу предложить.
- Кем? Санитаркой?
- Нет. Пиар-менеджером.
- Ааа… - я обалдело захлопала глазами.
- В общем, я вчера на Ха-ха смотрел резюмешки и вдруг на твое наткнулся. Удивился не меньше, чем когда тебя по скорой привезли. Посмотрел портфолио. Хотел позвонить, потом дай, думаю, на Фейсбуке тебя поищу. А там объявление насчет экскурсии. Ну вот… решил прийти. Заодно посмотреть, как ты с людьми общаешься.
- Слушай, но вам ведь, наверно, кто-то с медицинским образованием нужен? И потом с пиаром я постольку-поскольку сталкивалась. Я ведь все-таки журналист изначально.
- Нин, я тебе откровенно скажу. Наше оборзелое руководство хочет десяток специалистов на одну зарплату. Но я реалист и понимаю, что это невозможно. Поэтому достаточно будет одного хорошего из списка, а остальному научим. В частности, нам нужен контент-менеджер. Я посмотрел твои подшефные сайты – вполне годящие.
Ощущение было, что я ребенок, которому вместо шоколадной конфеты подсунули пусть не пустой фантик, но, в лучшем случае, соевый батончик. Понадеялась, что он заявился ради моих прекрасных глаз? Ну вот и пролетела птица обломинго. А работа… Работа мне, разумеется, была нужна. Но было ли разумно соглашаться работать под его руководством? И хочется, и колется, и мама не велит, вот уж точно.
- А что цена вопроса? – осторожно поинтересовалась я.
- Немного. Ровно половина моей, а моя шестизначная.
- Интересно, - хмыкнула я. – Шестизначная – это может быть и сто тысяч, и девятьсот девяносто девять.
- Хотел бы я получать девятьсот девяносто девять тысяч.
Озвученная цифра примерно вдвое превышала то, что я набирала в урожайный месяц, и это решило дело.
- И когда мне прийти на собеседование? – спросила я.
- А это и было сейчас собеседование, - ответил Максим и подмигнул мне.