Накануне я привезла платье и туфли в офис на Жорике, а в сам день Ч пришла в джинсах и свитере, чтобы переодеться непосредственно перед началом. Начиналось действо в восемь, но мы с Кристиной уже с половины седьмого наводили красоту. Максим уехал куда-то еще утром, и нам никто не мешал.
Кристина, уже одетая, завивала волосы щипцами, а я стояла перед зеркалом в трусах, лифчике и чулках, накрашивая ресницы. Щелкнул замок, и вошел Максим.
- Ну что за дела?! – возмутилась я, молниеносно набросив на себя платье.
- А то не видел я тебя голую, - фыркнул он.
- А что, видел? – вскинула брови Кристина.
- Я ей руку летом оперировал после аварии. А на операционный стол пациентов сгружают в чем мать родила. Потом простыней накрывают лишнее.
- А Нинка говорила, что вы познакомились, когда она тебе машину поцарапала.
- Это другая авария была.
- Высокие отношения, - хихикнула Кристина.
- Хватит вам уже, - разозлилась я.
- Это смотря как хватит, - пожал плечами Максим. – А то еще и не отпустит.
Он снял у себя куртку и остался в костюме. У нас с Крис просто челюсти отвисли. Обычно Максим ходил в джинсах или темных брюках и черном пиджаке на футболку или водолазку. В костюме, да еще таком роскошном, я его ни разу не видела. И только сейчас заметила, что его вечная дурацкая щетина превратилась все-таки в бороду – короткую, аккуратную, очень стильную.
- Ну надо же, какой красавчик, - ахнула Кристина. И добавила ехидно: - Свадебный костюм обкатываешь?
Максим помрачнел.
- Увидимся внизу, - сказал он и вышел.
Кристина хмыкнула, расчесала волосы и тоже ушла. А вот мне абсолютно расхотелось. Но пришлось взять себя в руки – как-никак я все это организовала. Докрасив глаза, я затянула потуже пояс платья и вдела серьги. Телефон? Карманов не было, а сумку брать не хотелось. Да ну его к черту, все равно часов в одиннадцать начнет названивать Герман, чтобы узнать, куда я запропастилась и когда приду. Карточку-ключ пришлось положить на пожарный шкафчик в коридоре.
В кафе уже почти все собрались, музыканты настраивали аппаратуру, ведущий – какой-то мелкий селебрити местного разлива – пробовал микрофон. Выглядело все очень даже симпатично, по-новогоднему. И елка такая приличная. Столики на четверых сдвинули попарно, так, чтобы можно было сесть вшестером, по отделам. К нам троим подсели юристы: Юрик и Павел – и секретарша Макарова Катя.
В начале одиннадцатого ведущий и группа свернулись и отчалили. Закуски и горячее давно были съедены, но выпивки оставалось хоть залейся. К колонкам подключили музыкальный центр с радиоприемником, вот тут-то и началось настоящее веселье. Я даже не представляла, что взрослые и вполне солидные люди могут так беситься.
Всеобщее буйство захватило и меня. В конце концов, из-за чего траур-то? Жизнь продолжается. Да и Питер обещал мне после Нового года какие-то перемены, а ему я верила. Ноги гудели от танцев, и не было ни одного медленного танца, на который меня не пригласили бы. Кто угодно, даже его величество генеральный снизошел. Только Максим в мою сторону ни разу не глянул. Да он почти и не танцевал. Разговаривал с кем-то или просто пил вино и думал о своем.
Ближе к полуночи я выдохлась. Села за стол с бокалом и подумала, что дождусь двенадцати, а потом потихоньку смоюсь, как настоящая Золушка. Только туфли терять не буду, все равно принц их не найдет и с примеркой не приедет.
Я сразу узнала вступление песни, и у меня перехватило дыхание.
«I Don’t Want To» Тони Брэкстон – та самая, которая чуть не заставила меня разреветься, когда мы с Максимом возвращались из Лемболово. Зажмуриться срочно, чтобы не пустить слезы наружу.
- Нина!
Передо мной стояли, сердито косясь друг на друга, Максим и Липкий Юрик.
Я встала, опустила глаза вниз, глядя на пол точно между ними, и сказала:
- Извини…
= 26.
Месть, конечно, получилась бы конкретная. Но… зачем? Судя по взгляду Максима, хватило и намека.
Я подала ему руку, и мы вышли на свободное место между столами.
- Ну вот, остается только напиться, - горестно вздохнул Юрик, которого, похоже, отшили уже все.
По правде, танцем назвать это было сложно. Максим так прижал меня к себе, что мы просто топтались на одном месте. Его губы едва не касались моего виска, я чувствовала тепло его дыхания, терпкий прохладный запах парфюма. И снова его глаза были так близко – как тогда в лесу. От его рук на моей талии по всему телу разбегалась мелкая дрожь. Но только теперь я не могла свалить это на простудный озноб. Он посмотрел на меня удивленно и обнял еще крепче – хотя, казалось бы, куда уж больше.