С той поры Ованесьянц машины не видел. Она будто провалилась сквозь землю. Впрочем, словечко «будто» здесь не к месту. Машина действительно ушла под землю. Установленная в подполье, она стала главной частью бакинской типографии РСДРП, получившей кличку "Нина".
"Нина" работала на славу, ходко, деловито, слаженно. С матриц, доставлявшихся из Женевы, печаталась ленинская «Искра», точно такого же формата и качества печати, что и оригинальная. Сопоставляя номера, люди терялись, не зная, какой женевский, а какой бакинский.
"Бакинская типография снабжала чуть не всю Россию «Искрой», — писала Крупская.
"Нина" также выпускала листовки, прокламации, обращения и воззвания. Одних только первомайских листовок однажды было напечатано 200 тысяч экземпляров.
Продукция. «Нины» растекалась по всей стране. По поручению Красина люди, специально выделяемые им, пудами развозили нелегальную литературу по градам и весям России — в Ростов, Екатеринослав, Нижний, Петербург.
Как-то Шелгунов повез по такому маршруту пятипудовый транспорт нелегальщины. В первых трех городах все прошло благополучно, но в Петербурге он засел, однако успев сдать остаток литературы по указанному Красиным конспиративному адресу.
Месяца через полтора он вернулся в Баку после отсидки, довольный и радостный, — задание, несмотря нн на что, было выполнено.
Остался доволен и Красин — вся литература пошла по назначению, да еще в кассу типографии Шелгунов привез 100 рублей выручки.
Начало деятельности «Нины» было более чем примечательным. Первые оттиски, выпущенные ею, были перепечаткой чрезвычайно важной статьи «Искры» — "Извещение о II съезде Российской социал-демократической партии".
Оригинал, с которого набирался текст, тайно прибыл из-за границы. Это было множество мелких молочно-сизых листков светочувствительной пленки. Случись провал, пленка попала бы на свет, и в руках жандармов оказались бы пустые листки без единого слова текста.
Поздней ночью в тиши опустелой конторы "Электрической силы" Красин заперся в темной фотографической лаборатории. Страничку за страничкой проявлял он оригинал и, едва успевая прочитывать, тут же засылал в набор.
А через несколько дней десятки тысяч экземпляров статьи разошлись по нелегальным каналам, чтобы проинформировать партийные комитеты разных городов о том, что произошло в Брюсселе и Лондоне на съезде.
Информацию ожидали с нетерпением и надеждой, как в злую засуху ждут ливня. Это не удивительно. II съезд должен был создать и, наконец, действительно создал революционную марксистскую партию, с Уставом, Программой и центральным руководящим органом, партию, основанную "на тех принципиальных и организационных началах, которые были выдвинуты и разработаны «Искрой» '.[6]
Она рождалась в жестоких схватках и непримиримых баях с оппортунистами разных имен и мастей — «экономистами», «рабочедельцами», бундовцами и другими. На съезде и после него оплотом и главной воинствующей силой оппортунизма стали меньшевики.
При выборах руководящих партийных органов сторонники Ленина, твердые искровцы получили большинство и стали называться большевиками.
"Мягкие" искровцы, «экономисты» и другие противники «Искры» получили меньшинство и стали называться меньшевиками.
Историческое значение II съезда состояло в том, что он создал в России партию нового типа, ленинскую партию большевиков. Как писал Ленин: "Большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года" К
Еще тогда, когда шел съезд, один из делегатов, М. Лядов, разговаривая с Ленивым, упомянул имя Никитича.
"Ильич, — вспоминает М. Лядов, — с восторгом отозвался о нем, как о человеке, который умеет делать большую практическую работу и в то же время является убежденным, стойким "искровцем".
Вскоре после II съезда Красин был кооптирован в члены Центрального Комитета РСДРП.
VI
Он стал членом ЦК.
Это был не чин.
Это была обязанность. Ответственная, тяжкая, хлопотная.
Дорога. Дорога. Дорога. По России! Из конца в конец. Поездами, извозчиками, пешком. От города к городу. Из квартала в квартал. По людным улицам, по глухим переулкам. Проходными дворами, сквозными парадными. Петляя, заметая следы, то сворачивая за угол, то возвращаясь, то устремляясь вперед. И поминутно проверяя, нет ли хвостов.
Конспиративные квартиры, явки. Разные, различные, несхожие. От убогой хибары сапожника, лепящейся к сараям у помойных ларей на краю заднего двора, до роскошных апартаментов модного адвоката, с витражным парадным и дубовой лестницей, устланной ковровой дорожкой.
Маршруты, адреса, пароли, клички, имена. В неимоверном множестве.
И все не на бумаге, в голове.
КУТАИС
В приемную частно практикующего врача входит человек средних лет. Высокий, стройный, бородка клинышком. Вежливо раскланивается с ожидающими пациентами. Садится на плюшевый стул, закидывает ногу на ногу, обутые в остроносые лакированные штиблеты с пуговичной застежкой, берет с круглого столика номер «Нивы», погружается в чтение.
Когда наступает очередь, входит в кабинет и на вопрос врача: "На что жалуетесь?" — тихо отвечает вопросом же: "Не мог бы я повидать товарища Гургена?"
Неожиданный ответ нисколько не озадачивает врача. Он молча, обходя стороной людную приемную, проводит пациента в самую дальнюю комнату.
Здесь уже ждут несколько человек, среди которых и Гурген (на самом деле его зовут Миха Цхакая). Это центральная партийная явка "Кавказского союза социал-демократических рабочих организаций", временно, после разгрома жандармерией тифлисской организации, перенесенная в Кутаис.
Член ЦК Никитич делает информационный доклад о II съезде партии и о политической линии большинства, устанавливает связь с местным партийным комитетом.
КИЕВ
Конспиративная квартира русского ЦК. Свидание с членом его Глебом Кржижановским (Клэром).
Встреча после долгой разлуки. С той поры как они виделись, утекло более десяти лет. Безусые юнцы-студенты стали зрелыми мужами.
Сколько перемен, принесли время и жизнь! Не переменились лишь они сами. Все в тех же рядах. Под тем же знаменем. И у Красина, как с радостью отметил про себя Кржижановский, все та же бодрая уверенность и веселая ирония по поводу некоторых неизбежных неудач организационного налаживания.
Красин уехал, а у Кржижановского осталась записочка. На имя Комиссаржевской. Небольшой клочок бумаги, но он — деньги. И немалые. На нужды партии. Так сказать, вексель.
С красинским векселем Кржижановский отправляется к Комиссаржевской в качестве истца.
Актриса только что закончила триумфальные гастроли на киевской сцене. Лестница гостиничного вестибюля заставлена корзинами с цветами. В передней комнате полно почитателей и поклонников. Терпеливо ожидают аудиенции. Народ все чистый, расфранченный. Кржижановский в его потертом облачении выглядит чем-то вроде белой вороны.
Наконец, совладав с робостью, передает через лакея кра-1 синскую записку. И тут же свершается чудо. Вера Федоровна 1 немедленно принимает его и велит никого больше не впускать.
Они остаются вдвоем, целый час беседуют — о делах, о людях, "а больше всего о Никитиче, внушающем ей искреннее восхищение".
БАКУ
Домик на тихой окраинной улочке татарского района. Подполье, озаренное пламенем спирто-калильной лампы. Духота. Тишина.
Семен, Вано Стуруа, Сильвестр Тодрия, Вано Болквадзе, Караман Джаши…
Коллектив подпольной типографии слушает Красина:
Он спрашивает резко, настойчиво:
— Если меньшинство не подчинится большинству, не пойдет по ленинскому направлению, куда и с кем пойдем мы?
— За Лениным. Тольно за Лениным и за большинством, — отвечают все.
— Отныне, — итожит Красин, — типография, в которой вы работаете, является центральной подпольной типографией Российской социал-демократической рабочей партии.