Советское правительство, узнав о трагедии «Соловья Будимировича», снарядило добровольную спасательную экспедицию на ледорезе «Федор Литке». Но «Литке» был слишком слаб, чтобы добраться в тяжелых льдах Карского моря до «Соловья Будимировича». Помочь мог только сильнейший ледокол «Святогор». Но, увы, его держали в английском плену.
Правительство СССР через Норвегию обратилось к Англии с просьбой послать на помощь гибнущим в Арктике ледокол «Святогор». Англия потребовала двести тысяч рублей золотом за аренду ледокола, принадлежавшего русским! Мало того, одно из условий гласило, что вся команда будет набрана из норвежцев. Им следовало платить отдельно и тоже, разумеется, золотом.
Условия были чудовищно тяжкие для ограбленной, истекающей кровью, продолжавшей бороться республики. Но речь шла о спасении человеческих жизней, и Советский Союз согласился на все условия.
Вот когда впервые столкнулись судьбы «Святогора» и «Соловья Будимировича» — будущих прославленных кораблей «Красин» и «Малыгин»!
«Святогор» прокладывал путь во льдах ледорезу «Федору Литке».
Во второй половине июля 1920 года погибавшие на «Соловье Будимировиче» сто человек были наконец спасены.
Когда «Соловей Будимирович», снабженный углем, продовольствием и водой, вышел следом за «Федором Литке» и «Святогором» на чистую воду, корабли расстались. «Святогор» снова был уведен на чужбину, а «Соловья Будимировича» ледорез «Литке» привел в Архангельск.
Так впервые встретились и разошлись пути кораблей, которым суждено было в будущем встречаться при самых неожиданных обстоятельствах. Еще два года «Святогор» оставался пленником в Англии.
В 1922 году советское правительство выкупило за золото свой же корабль, и «Святогор» был введен в Финский залив, в советские воды.
За шесть лет ничего примечательного не случилось в жизни корабля. Ежегодно он проводил караваны судов через обледенелый Финский залив, вел будничную жизнь ледокола Ленинградского порта. Важнейшим событием, происшедшим в его жизни за эти годы, было разве лишь то, что ему дали новое имя — «Красин».
И вот снова имена этих двух арктических кораблей стоят рядом. Снова на одних и тех же страницах газет появляются фотографии и «Красина» и «Малыгина». И опять судьбы двух флагманов советского ледокольного флота сталкиваются, хотя уже при иных обстоятельствах. В равной мере к тому и другому приковано внимание миллионов людей: кому из двух кораблей посчастливится спасти во льдах Арктики погибающих итальянцев?
Как бы там ни было, я спешу из Архангельска в Ленинград, чтобы стать одним из ста тридцати шести красинцев.
«Красинец» — так отныне называют в газетах каждого, кому предстоит выйти в спасательный поход в Арктику на этом судне.
В то время как от устья Северной Двины в поезде Архангельск — Ленинград я спешу к устью Невы, «Малыгин» уже отваливает от причалов Архангельска. Поход «Малыгина» начался. «Красин» еще грузится в Ленинграде.
По расчетам, мы, трое недавних малыгинцев, прибудем в Ленинград меньше чем за сутки до отплытия «Красина».
Что же ждет меня на борту нашего «Красина»? Теперь мы уже говорим: «нашего «Красина».
В поездах, на станциях железной дороги только и разговору, что о поисках экспедиции Нобиле. Житель села Вознесения-Вохмы Шмидт, первый поймавший сигналы радио Нобиле, утверждал, что в последней радиограмме со льдины упоминалась какая-то Земля Петермана. Но именем Петермана назван один из пунктов Новой Земли, и один из пунктов Земли Франца-Иосифа, и пункт на Шпицбергене, и пункт в Гренландии.
Где же искать исчезнувшую экспедицию Нобиле? На каком Петермане?
Газеты писали, что в Кингсбее на Шпицбергене стоит итальянский корабль «Читта ди Милано», плавучая база экспедиции дирижабля «Италия». Командир «Читта ди Милано» оповещал весь мир, что люди экспедиции Нобиле находятся где-то близ острова Фойн, к северо-востоку от Норд-Остланда, между Землей Франца-Иосифа и Шпицбергеном.