— Я люблю ее… горячей… и острой.
Его взгляд нырнул за треугольный вырез халата.
— Именно так и говорил мне Рауль.
Аннабел поспешно отступила к лестнице. И пока бежала наверх, ей в спину ударил тихий смешок.
Она тянула время, переодеваясь в последнюю пару чистых шортов и старый синий свободный топ с кружевной вставкой, лежавшей на том месте, которое сходило за ложбинку между грудями. Пусть она должна держаться настороже, но это еще не значит, что нужно выглядеть растрепой.
Она припудрила щеки бронзовой пудрой, намазала губы блеском и провела по волосам расческой с крупными зубьями, хотя несколько длинных буклей уже обрамляли ее лицо рождественским серпантином.
Когда она спустилась вниз, Хит сидел в ее офисе, закинув ноги на письменный стол и зажав подбородком телефонную трубку. Он пристально оглядел ее кружевную вставку, голые ступни и улыбнулся. Опять он намеренно ее смущает, и она никак не может понять почему.
— Знаю, Рокко, но у нее только десять пальцев. Сколько еще бриллиантов она может нацепить? — Слушая ответ, он мрачно хмурился. — Пойми, ведь я добра тебе желаю! И не говорю, что она только тянет из тебя деньги, но почему бы тебе не потерпеть еще пару месяцев, ладно? Потолкуем на следующей неделе.
Бросив трубку, он опустил ноги на пол.
— Вампирши. Видят, что мальчишки начинают подниматься, и готовы из них всю кровь высосать.
— Случайно, не те мальчишки, которые часами выстаивают в гостиничных вестибюлях, тыча пальцами в вампирш и скандируя: «Ты, ты и ты»? Те самые, что десять минут спустя вполне логично объясняют, почему привыкли обходиться без презервативов?
— И тут вы совершенно правы. — Он отсалютовал банкой пива, которую стянул из ее холодильника, и кивнул. — Но поверьте, некоторые из этих женщин просто истинные пираньи, Эти парни круты только на поле, а вот когда игра окончена, превращаются в сущих кроликов. Особенно те, кто помоложе. Представляете, неожиданно все красавицы страны бросаются им на шею и клянутся в любви, и не успеешь оглянуться, как парни раздают им спортивные машины и бриллианты, отмечая месяц знакомства. Я уже не упоминаю о тех крокодилицах, которые специально беременеют, чтобы вытягивать из дурачков алименты на содержание ребенка.
— Опять же презерватив мог бы решить все проблемы, — заметила Аннабел, подхватывая синюю пластиковую лейку и принимаясь поливать африканские фиалки.
— Парни молоды и думают, что навсегда таковыми останутся. Считают себя непобедимыми. Я знаю, что у Аннабел все милые и добрые, но в этом мире куда больше алчных баб, чем вы можете представить.
Аннабел на минуту оставила свое занятие, чтобы насмешливо осведомиться:
— Уж не залезла ли вам в карманы одна из таких алчных баб? Поэтому вы так придирчивы?
— К тому времени, как я стал зарабатывать достаточно для того, чтобы быть мишенью, меня уже было не взять голыми руками.
— Исключительно из любопытства: вы никогда не влюблялись? В женщину, — поспешно добавила она, опасаясь, что он начнет перечислять имена клиентов.
— Был обручен, еще когда учился в Гарварде. Ничего не получилось.
— Почему?
— Рана еще слишком свежа, чтобы ее бередить, — протянул он.
Она скорчила гримаску и он улыбнулся. Зазвонил его сотовый. Когда он приложил трубку к уху, она поняла, что за ее столом он выглядел более естественно, чем она сама. Как это ему удается? Каким-то образом он ухитрялся пометить любое занимаемое им место. С таким же успехом он мог бы поднимать ногу, входя в комнату.
Аннабел закончила поливать африканские фиалки и направилась на кухню, где разгрузила капризную посудомоечную машину бабули. Снова раздался звонок в дверьми почти немедленно на пороге появился Хит с пиццей. Аннабел собрала тарелки и салфетки. Хит вынул еще две банки пива и отнес к столу. Усевшись, он обозрел буфеты, крашенные синей эмалевой краской, и горшочек для домашнего печенья.
— Мне нравится этот дом. Уютно.
— Вы очень любезны. Знаю, здесь все следовало бы обновить, но никак не соберусь.
Она едва могла позволить себе покраску. О чем-то масштабном речи не шло.
Они принялись за еду, и молчание, воцарившееся в комнате, было на удивление дружелюбным. Аннабел про себя гадала, что он будет делать завтра, Четвертого июля. Хит проглотил первый кусок и потянулся за вторым.
— Интересно Аннабел, как вы ухитрились так близко по добраться к самым важным сейчас для меня людям? Что для этого понадобилось?
— Природное обаяние в сочетании с тем фактом, что у меня есть жизнь, а у вас — нет.
Правда жизнью это можно назвать лишь с натяжкой. В среду утром мистер Броницки угрозами и запугиваниями вытащил ее в рекреационный центр, на потлак таких же престарелых пенсионеров, как он сам. Она согласилась только после того, как он клятвенно пообещал снова пригласить в ресторан миссис Валерио.
Хит промокнул губы салфеткой.
— Так что говорил обо мне Робиллар?
Аннабел задумчиво грызла корочку. Пришлось напомнить себе, что именно по этой причине он и устроил этот домашний вечерок.
— Он сказал, что вы номер один в его черном списке. Точная цитата. Но вы, возможно, и без того это знали.
— И что же вы ответили?
— Ничего. Слишком была занята, облизываясь на Робиллара. Господи, до чего же хорош!
Хит нахмурился.
— Дин Робиллар — не из тех наивных дурачков, о которых я говорил. Поосторожнее с ним. Он расправляется с женщинами, как с картофельными чипсами.
— Ну, беби, меня он может проглотить одним махом, как только захочет.
К огромному удивлению Аннабел, он принял ее слова всерьез.
— Вы не можете им увлечься! А вот это уже интересно.
— Смею ли я потребовать разъяснений?
— Послушайте, Аннабел, Дин — неплохой парень, но женщины для него — все равно что скальпы для индейца — способ показать себя и похвастаться завоеваниями. Если бы он мог, наверняка делал бы зарубки на прикладе.
— А вы боитесь, как бы я не пострадала?
— Господи, все-то вы знаете.
Он предоставил ей редкую возможность заглянуть глубже в жизнь и прошлое Хита Чампьона.
— Исключительно из любопытства, — повторила она, — сколько зарубок сделали вы? То есть когда была такая возможность. И кстати, как давно это было?
— Слишком много зарубок. И я вовсе не горжусь этим, так что никаких лекций.
— И вы действительно считаете, что ваши лихие деньки позади?
— Не считай я так, не собрался бы жениться.
— Ничего вы не собрались. Даже не дошли до второго свидания.
— Только потому, что нанял двух ленивых, невежественных свах.
Она ничего не сказала о визите Порции, да и что могла сказать? Что Порция Пауэрс — стерва? Он и сам это знает. Кроме того, следовало бы признаться кое в чем еще, и при мысли об этом замирало сердце.
— Сегодня утром мне звонила Клодия Ришмен. Она все еще хочет увидеться с вами.
— Нет, в самом деле?
Криво улыбаясь, он развалился на стуле.
— А почему она звонила вам, а не Пауэрс?
— По-моему, мы успели немного подружиться.
— Поразительно.
— Я воображала, будто сумела убедить Клодию, что вы ее не стоите. Оказалось, что нет.
Она взяла кусочек пиццы, хотя есть уже не хотелось.
— Полагаю, вы хотите внести ее в расписание среды?
— Нет.
Комок расплавленного сыра упал ей на колени. — Нет?!
— Разве не вы утверждали, что она мне не подходит?
— Так и есть, но…
— В таком случае нет.
Что-то теплое и светлое разгоралось в душе.
— Спасибо, — смущенно пробормотала она, принимаясь оттирать сыр.
— Всегда пожалуйста.
Покончив с сыром, Аннабел стала старательно оттирать пальцы.
— Женщина, с которой я знакомлю вас в среду, вовсе не так красива.
— На свете не так много красавиц. Вот Ришмен на обложке последнего каталога была ослепительна.
— Она арфистка. Получает докторскую степень на музыкальном факультете. Двадцать восемь лет, выпускница Вассара[31]. Вы должны были встретиться с ней в прошлый вторник.
— Значит, она уродина?
— Ну разумеется, нет, — фыркнула она и, схватив тарелку, отнесла к раковине.
31
Вассаровский колледж в Покипси, шт. Нью-Йорк. Один из наиболее престижных. Основан в 1861 г . Сначала был только женским.