Она на цыпочках прошла к кровати. Пол скрипнул. Аннабел медленно схватилась за бретельку лифчика и потянула.
Лифчик не поддавался.
Хит с шумом выдохнул. Черт! Она и без того места себе не находит! Лучше бы уйти и оставить все как есть.
Но она опять потянула бретельку.
Хит повернулся на бок, лицом к ней, окончательно придавив лифчик.
На лбу Аннабел выступил пот. И хотя она сознавала, что это безумие, все равно не могла заставить себя уйти. Пол снова скрипнул, когда она опустилась на колени. Та самая доска, которая всегда скрипела, стоило на нее наступить, так что нужно быть поосторожнее.
Сердце бешено колотилось. Она оперлась о матрас и продела пальцы сквозь петлю, выглядывавшую из-под бедра.
И дернула что было сил.
Тяжелое веко приподнялось. Хриплый со сна голос перепугал Аннабел так, что она подскочила.
— Либо ложись рядом, либо проваливай.
— Это… — Она снова дернула. — Моя постель.
— Знаю. Я отдыхаю.
На отдых это не похоже. Похоже, что он с удобствами устроился на всю ночь. В компании ее белья.
— Не могу ли я…
— У меня ноги отнимаются. Его глаза снова закрылись.
— Можешь получить свою постель утром. Последнее слово он едва промямлил.
— Ладно, но…
— Уйди.
— Уйду. Но сначала не возражаешь, если…
Он перекатился на спину, что должно было высвободить лифчик. Но этого не случилось. Мало того, лифчик застрял между его бедром и рукой.
— Мне… э… кое-что нужно. Самую малость. И я больше тебя не побеспокою…
Стальные пальцы стиснули ее запястье.
— Что тебе нужно?
— Мой лифчик.
Он вскинул голову и посмотрел вниз, все еще не выпуская ее запястья.
— Зачем?
— Я помешана на аккуратности. Беспорядок в комнате сводит меня с ума, — прошипела она, выдергивая руку.
Хит уставился на свисавший с ее пальцев лифчик.
— Идешь куда-то?
— Нет, я…
Она сама разбудила спящего льва и теперь смяла лифчик в руке, стараясь сделать его невидимым.
— Ложись. Я пойду в бабулину спальню.
— Поздно. Я уже проснулся. — Он приподнялся на локтях. Я как-то уже привык ко всем твоим идиотским выходкам, но в этот раз, нужно сказать, просто потрясен.
— Забудь.
— Но единственное я знаю наверняка. — Он кивнул на руку. — Тут дело не в лифчике.
— Это ты так думаешь, — фыркнула она. — Пока не окажешься на моем месте, нечего судить.
— О чем судить?
— Тебе все равно не понять.
— Большую часть жизни я провел в обществе футболистов. Ты поразишься, услышав, чего только мне не приходилось понимать.
— Но такого ты еще не встречал.
— А ты за меня не говори.
Упрямо сжатые губы буквально кричали о том, что он не сдастся, а других объяснений, кроме правды, у нее не было.
— Я не могу видеть… — Она сглотнула и облизала губы. — Мне трудно видеть… э… женское белье рядом с рукой мужчины. Это… это когда белье не надето на женщину.
Хит застонал и снова рухнул на подушки.
— О Господи! Только не говори!
— Меня это расстраивает, — выпалила она. Что было мягко сказано.
Она знала, что он посмеется над ней. И он посмеялся. Громовые звуки отдались от старых стен чердака. Она пригвоздила его взглядом.. Хит свесил ноги с кровати.
— Ты боишься, что я стану рядиться в женское белье? Аннабел съежилась: уж очень неприятно слышать, когда твои тайные мысли излагают вслух. Как она дожила до тридцати одного года, и никто ни разу не сдал ее в психушку?
— Не боюсь. Но… дело в том… зачем подвергать себя искушению?
А вот это ему понравилось, и он снова расхохотался.
Что же, его можно понять: она сама на его месте веселилась бы, но сейчас ей было не до веселья.
Поникшая Аннабел повернулась к двери. Хит, мигом став серьезным, вскочил. Еще одна доска скрипнула, когда он подошел к ней и положил руки на плечи.
— Эй, ты действительно страдаешь, верно? Она кивнула.
— Прости. Я слишком много времени провел в мужских раздевалках. Обещаю, что больше не стану тебя дразнить.
Его сочувствие было больнее издевки, но она все равно повернулась и уткнулась ему в грудь. Он гладил ее по голове, и Аннабел велела себе уходить, но почему-то чувствовала, что именно здесь ее место. И тут она осознала, что в живот вжимается мощнейшая вздыбленная плоть.
Похоже, он тоже это осознал, потому что поспешно разжал руки и отступил.
— Пожалуй, спущусь вниз и оставлю тебе твою спальню.
— Л-ладно, — выдавила она.
Хит подхватил туфли, шагнул к письменному столу и ткнул пальцем в стопку журналов:
— Люблю почитать перед сном. Полагаю, у тебя вряд ли найдется хоть один экземпляр «Спортс иллюстрейтед»?
— Боюсь, не найдется.
— Ну еще бы! С чего это вдруг? Тогда я возьму эти?
Вот какая участь постигла ее каталог из интим-магазина!
Хит улыбался, топая по лестнице, но у двери бабулиной спальни улыбка поблекла. Какого дьявола он здесь делает?
Он стащил рубашку и швырнул на стул. Он не хотел заявляться к Аннабел, да еще ночью, но последняя неделя далась нелегко. Перед началом сезона он должен был облететь всю страну и пообщаться с клиентами. Строить из себя старшего брата, чирлидера, адвоката и шринка в одном флаконе. Приходилось терпеть задержки рейсов, недоразумения в конторах прокатных машин, мерзкую жратву, громкую музыку, неумеренную выпивку и недостаток сна. Сегодня, садясь в такси, Хит представил пустую громаду дома, и стало до того тошно, что он неожиданно для себя дал водителю адрес Аннабел.
Его все больше тревожило ощущение того, что он топчется на месте и делает какие-то лишние телодвижения. Контракт с Порцией подписан в мае, с Аннабел — в начале июня. Уже середина августа, но он ни на шаг не приблизился к цели.
Расстегивая брюки, Хит размышлял о досадливом разрыве с Кери, доказавшем одно: так больше продолжаться не может, тем более с началом футбольного сезона, если, конечно, он хочет сохранить ясность ума. Настало время внести кое-какие изменения…
Порция тупо наблюдала, как груди женщины стекают в блюдо свежих устриц: мерное кап, кап, кап… Ледяная скульптура классической женской фигуры могла бы иметь смысл в других обстоятельствах, но сегодняшний аукцион с последующей коктейль-пати давались в пользу убежища для женщин, подвергавшимся жестокому обращению, поэтому тающая на глазах женщина производила не слишком приятное впечатление. Ресторанные кондиционеры не справлялись ни с ледяной скульптурой, ни с разгоряченной толпой, а Порция, как на грех, не надела сегодня любимое платье без бретелек. Только сегодня она купила короткое красное платье для коктейлей в надежде, что нечто новое и экстравагантное поднимет ей настроение, словно новая одежда могла излечить все, что было сломано в душе. Она была почти уверена, что у Хита и Кери все получится, и поднявшийся шум льстил ее самолюбию. Но ничего не вышло. Ей следовало бы понять, что они слишком похожи. Но Порция потеряла интуицию вместе со страстью устраивать хеппи-энды для других людей.
Депрессия все росла. Ее ничто не радовало. Собственный бизнес вызывал только отвращение. Тошнило от себя самой и всего, что было раньше источником гордости.
Порция отошла от буфетного стола и исчезающей женщины. Нужно собраться и взять себя в руки перед встречей, назначенной Хитом завтра утром. Почему он позвонил? Вряд ли для того, чтобы петь ей дифирамбы. Но она не должна потерять его. Боди заявил, что она одержима. «Да пошли ты его ко всем чертям», — советовал он.
Она пыталась объяснить, что неудача притягивает неудачу, но Боди вырос в трейлерном парке, так что некоторые тонкости просто ускользали от него.
Порция безуспешно попыталась не думать о Боди. Они стали созданиями тьмы. За последний месяц они виделись по несколько раз в неделю, всегда в ее доме, всегда по ночам: пара помешанных на сексе вампиров. Каждый раз, когда Боди предлагал пойти поужинать или в кино, она находила предлог отказаться. Она не могла объяснить Боди и его татуировки своим друзьям, как не могла объяснить идиотское желание продемонстрировать его окружающим. Это должно закончиться, и она обязательно разорвет эту позорную связь.