— Tы делаешь из меня какого-то жуткого сноба.
— Даже не пытайся отрицать! Никогда не видел человека, более озабоченного мнением окружающих!
— Это не правда. Я вполне самодостаточна. И не позволю, чтобы мной манипулировали.
— Вот именно. Страшно боишься, что править бал будет кто-то другой.
Он провел большим пальцем по ее щеке.
— Иногда мне кажется, что ты самый напуганный на свете человек. Так страшишься неудачи, что доводишь себя до безумия.
Она оттолкнула его руку, взбешенная до такой степени, что едва могла говорить.
— Да женщины сильнее меня ты вообще не видел!
— Ты проводишь столько времени, пытаясь доказать свое неизменное превосходство, что забываешь жить. Одержима всякими мелочами, отказываешься подпускать к себе кого бы то ни было, а потом не можешь понять, почему так несчастна.
— Если мне понадобится шринк, я его найму.
— Понадобится? Да тебе следовало бы это сделать сто лет назад. Я тоже жил в тени, беби, и никому бы не порекомендовал там оставаться, — запальчиво начал Боди, но тут же осекся и замолчал. Она уже думала, что не дождется продолжения, когда он снова заговорил:
— После того как мне пришлось уйти из футбола, начались жуткие проблемы с наркотиками. Назови любой — я перепробовал все. Родные убедили меня лечиться, но я твердил, что все наркологи — болваны и жополизы, и уходил из больниц через два дня. Полгода спустя я отключился в баре, где меня и нашел Хит. Ударил меня раза два лбом о стену, сказал, что раньше восхищался мной, но с тех пор я превратился в самого что ни на есть жалкого сукина сына, от которого его тошнит. После этого он предложил мне работу. И при этом не читал лекций о необходимости оставаться чистым, но я и сам знал, что это часть сделки, поэтому и попросил дать мне шесть недель. Пошел в больницу, но на этот раз лечился по-настоящему. Наркологи спасли мне жизнь.
— Меня трудно назвать наркоманкой. — Страх тоже может быть наркотиком.
И хотя отравленный дротик попал в цель, она и глазом не моргнула.
— Если ты так мало уважаешь меня, почему все еще торчишь здесь?
Он осторожно запустил руку в ее волосы и заправил прядь за ухо.
— Потому что не могу пройти мимо прекрасных раненых созданий.
Что-то в ней непоправимо рухнуло.
— И потому что, — добавил он, — когда ты, нужно сказать, очень редко, снимаешь свою оборону, я вижу необыкновенную, страстную и обаятельную женщину. — Он провел пальцем по ее скуле. — Но ты так боишься довериться сердцу, что медленно умираешь изнутри.
Она почувствовала, что сейчас потеряет самообладание, и яростно атаковала его: единственный способ наказать за попытку наглого вторжения в ее закрытый мирок.
— Что за чушь собачья! Ты все еще сшиваешься рядом, потому что хочешь в очередной раз меня трахнуть.
— И это тоже, — кивнул Боди, целуя ее в лоб. — За всей этой горой страха скрывается чертовски привлекательная женщина. Почему ты не позволишь ей выйти и порезвиться?
Потому что она не знала, как это делается.
Ком в груди так разросся, что стало трудно дышать.
— Иди к черту.
Оттолкнув его, она широким шагом, почти бегом пошла по улице. Но он уже успел увидеть ее слезы, и за это она его никогда не простит.
Входя в свою квартиру в Ригливилле, Боди уже с порога услышал рев: по телевизору транслировали бейсбольный матч.
— Будь как дома, — пробормотал он, швыряя ключи на стол.
— Спасибо, — откликнулся Хит с большого секционного дивана в гостиной Боди. — «Сокс» только сейчас отдали очко в седьмом периоде.
Боди опустился в кресло напротив него. В отличие от дома Хита квартира Боди была полностью обставлена. Боди любил четкий дизайн периода «Искусств и ремесел»[39]. За эти годы он купил несколько хороших вещей Стикли и добавил встроенные шкафы и полки ручной работы.
— Ты либо продавай свой гребаный дом, либо живи там, — заметил он, сбрасывая туфли.
— Знаю, — кивнул Хит, отставляя пиво. — Выглядишь дерьмово.
— В этом городе тысячи красивых женщин, а меня угораздило втрескаться в Порцию Пауэрс.
— Ты сам выкопал себя яму в ту первую ночь, когда стал шантажировать ее этим бредом с телохранителями и шпионажем.
Боди потер рукой затылок.
— Лучше скажи мне что-то такое, чего я не знаю.
— Если эта баба поймет, как ты ее боишься, — все пропало.
— Настоящий чирей на заднице. Я все время приказываю себе уйти и не оглядываться, но… Черт, не знаю. Я словно вдруг обзавелся рентгеновскими лучами вместо глаз и вижу, какая она настоящая под всем этим дерьмом.
Он неловко заерзал в кресле, вдруг застыдившись, что так разоткровенничался, пусть и перед лучшим другом.
Хит, все поняв, кивнул:
— Сразу видно, что наши чувства не взаимны, Мэри Лу.
— Пошел в жопу.
— Заткнись и смотри игру. Боди немного расслабился.
Сначала его привлекла красота Порции. Потом — бесконечная дерзость, граничащая с наглостью. Стойкости и решимости в ней было не меньше, чем в любом стоящем футболисте, а эти качества он высоко ценил. Но когда они занимались любовью, он видел другую женщину: неуверенную в себе, великодушную, щедрую, с большим сердцем — и никак не мог отделаться от мысли, что эта мягкая, беззащитная женщина и есть настоящая Порция Пауэрс. Все же… какой идиот способен влюбиться в женщину, которая так отчаянно нуждалась в лечении?
В детстве он часто приносил домой покалеченных животных и пытался их вылечить. Очевидно, привычка сохранилась и до сих пор.
Глава 19
Аннабел с трудом отыскала парковочное место для «шермана», но опоздала на встречу с Хитом всего на две минуты, что вряд ли оправдывало суровый взгляд Злобной Секретарши. Телевизор был включен на И-эс-пи-эн[40], в глубине комнаты разрывались телефоны, а один из стажеров Хита пытался сменить картридж принтера в чулане с оборудованием. Дверь офиса слева, закрытая во время ее первого посещения, сейчас была распахнута настежь, и она увидела развалившегося в кресле Боди Яхтами на столе и телефоном, прижатым к уху. Заметив Аннабел, он приветственно махнул рукой. Она открыла дверь в офис Хита и услышала грудной женский голос:
— …я возлагаю на нее самые радужные надежды. Она невероятно красива.
На одном из стульев, поставленных перед столом Хита, сидела Порция Пауэрс. В сообщении на автоответчике не упоминалось, что их будет трое.
Достаточно было одного взгляда на драконшу, чтобы почувствовать себя плохо одетым ничтожеством. Летняя мода на этот год диктовала яркие цвета, но, может, Аннабел немного увлеклась, выбрав блузку цвета дыни, лимонно-желтую юбку и серьги, усаженные крохотными лаймово-зелеными камешками, которые она купила в «Ти-Джей Макс». Хорошо еще, что хоть волосы выглядели пристойно. Теперь, когда они немного отросли, она могла орудовать большими щипцами для завивки, а потом пальцами придать обманчиво небрежный вид.
А вот Порция была самим воплощением холодной элегантности в шелковом платье от Пьютера, поразительно контрастирующем с ее темными волосами. Маленькие сережки цвета розовых лепестков оттеняли фарфоровую кожу. На полу стояла сумочка от Кейт Спейд. Вот она не сделала обычной для многих женщин ошибки, перегрузив наряд розовым, поскольку на ногах были стильные черные сабо.
То есть на одной ноге.
Аннабел присмотрелась к ступням конкурентки. С первого взгляда туфли выглядели одинаковыми: с открытыми носами и, на низких каблуках, только одна была черным сабо, а другая — темно-синей босоножкой. И что это все значит?
Аннабел поспешно отвела глаза и сунула темные очки в сумочку.
— Простите, что опоздала. «Шерману» не понравилась ни одна парковка, которую я предлагала.
— «Шерман» — это машина Аннабел, — пояснил Хит, поднимаясь из-за стола и показывая на соседний с Порцией стул. — Садитесь. Насколько мне известно, вы с Порцией не встречались.
— Собственно говоря, мы встречались, — вкрадчиво возразила Порция.
39
Общественное и художественное направление в Британии во второй половине девятнадцатого века, возглавляемое Уильямом Моррисом и Джоном Раскином. Цель движения — делать вручную вещи, которые были бы не только красивы, но и полезны.