Боль...
Вот, что я чувствовала.
Она съедала меня изнутри, убивая всё хорошее во мне. И я не пыталась даже бороться с этим.
- Давай поговорим,- умоляюще попросил Роберт, стоя на крыльце дома моей подруги.
В Лондоне, как всегда шёл дождь, и сейчас, смотря на парня, по которому стекали крупные капли воды, захотелось сейчас же обнять его, и как-то согреть. Но я лишь молча кивнула, пропуская его в дом.
Он зашёл тихо, потрепал себя по голове, а потом криво улыбнулся, смотря куда-то в пол.
- Ты ведь меня простишь?- вновь тихо спросил он.
А я вновь молча ответила ему, покачав головой в знак отрицания.
Не могла сказать и слово, потому что на тот момент я ещё любила его. Если бы сказала хоть что-то, то Кролдэр бы уловил во мне ложь, и продолжил бы бороться, а я этого не хотела. Слишком устала, чтобы бороться с ним.
- Я слишком поздно понял свою ошибку. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, но я на это надеюсь. Люблю тебя, малышка.
Больше ничего не говоря, парень в последний раз легко коснулся своими губами моих губ, а потом ушёл.
Было больно. Слишком сильно. Сердце кричало, чтобы я не отпускала его, а разум твердил, что поступаю я правильно.
Скатившись на пол по стеночке, прижала к себе колени и, беззвучно заплакала, ощущая обжигающие слёзы на щеках. В таком положении меня и нашла...Кассандра. Пытаясь привести меня в чувства, девушка и по щекам меня била, и кричала, и воду на меня выливала, а я продолжала сидеть, тупо смотря в стену. Я вновь отгородилась от всего мира, не желая подпускать себе кого-то. Только Ника тогда подпустила, и то не сразу.
Помню, что часто падала в обмороки, но для меня это не было важным. Друг даже кормил меня сам, я бы сказала, что насильно. Я часто плакала, могла проснуться ночью и закатить истерику. В то время, Пирс от меня вообще не отходил. За это благодарна ему.
Не помню, как именно он меня из депрессии, да и не хочу вспоминать.
«Неужели я буду мучиться так же второй раз?»- испугано подумала, резко садясь на кровати.
Меня не прельщала мысль второй раз волочить своё существование, а не жить на полную катушку. Сбросив с себя некий туман, уставилась во все глаза на девушку, которая сидела в кресле, напротив кровати.
«Долго она здесь?».
Даша слишком внимательно меня разглядывала, и это не укрылось от меня. И тут, как по мановению волшебной палочки, на меня вновь накатила злость, и теперь захотелось убить Протову, ведь она тоже была в сговоре со своим другом.
- Зачем пришла? Посмеяться?- враждебно спросила, вставая с постели и подходя к зеркалу.
- Я пришла поговорить,- спокойно ответила она, даже не шелохнувшись.
Сейчас я могла видеть её в отражении зеркала, что ничуть меня не успокаивало.
- Тогда проваливай.
- Арина, ты меня выслушаешь.
- А больше ничего тебе не надо?- резко спросила, повернувшись лицом к красавице.- Может, хочешь, чтобы я тебе тут станцевала, или спела? Нет? Не хочешь?
- Успокойся и просто выслушай меня.
- Знаешь, что...разговаривай с кем угодно, но только не со мной.
После своих слов, я зашла в ванную и закрыла на щеколду дверь.
Разговаривать с кем-то совершенно не хотелось, особенно с Дашей.
Включив холодную воду в душевой, села на пол, прислоняясь спиной к стене. Мне нужно было прийти в себя, и понять, что делать дальше, а главное, как выбраться из всего этого говна.
Ни с кем я связаться не могла, а это был огромный минус. Можно было бы, конечно, попросить Игоря разрешить мне поговорить хотя бы с родителями, но это бы тоже ничего не дало. Во-первых, я ничего не хотела просить у самого Лотова, а во-вторых, не хотела беспокоить родителей. Им не за чем разбирать мои проблемы. Да и вряд ли бы парень разрешил мне связаться с кем-то из друзей, боясь, что меня заберут. И опять всплывал вопрос:
«Зачем тогда Игорь так сильно не желает меня отпускать?».
Казалось, что я задела его самолюбие, и он решил мне отомстить так, а вот с другой стороны, казалось, что Лотов на самом деле что-то чувствует ко мне, и не желает кому-то отдавать. Только вот, слова Кати всё перебивали, и вновь я начинала злиться.
Пнув, от бессилия, ногой по дверце небольшого шкафчика, зашипела, как дикая кошка, а из глаз хлынули слёзы. Вскоре перед глазами я мало, что могла различить, всё было, как в тумане, а в ушах стоял невыносимый гул.