Он смеется, обнимая меня за талию, и относит на мелководье, где я уже могу стоять на ногах.
– Ты соврал мне, – мой голос похож на шипение, я начинаю выходить из воды, направляясь к пирсу, но он обнимает меня сзади и притягивает к своей груди.
– Мне очень жаль, – он целует меня в шею, пытаясь успокоить, – я не знал, что ты настолько боишься.
– Теперь знаешь, – я стараюсь не сорваться, глубоко дышать и вести себя так, как будто ничего не произошло. – Я никогда не училась плавать и не хочу. Никогда.
Картер тихим голосом извиняется, говорит, что никогда меня не отпустит, и я медленно успокаиваюсь.
– Ты в порядке? – его голос звучит очень искренне.
– Да…
– Что означает татуировка сзади, на твоей шее?
Я вздыхаю, когда он пальцами нежно обводит контуры серо-черной ручки-пера.
– Это знак писателя. Моя мама настояла, чтобы я сделала ее, когда мне было 15.
– А цитата на твоём плече? – он целует меня там, прежде чем прочитать вслух. – «Жизнь меняется в мгновение. В одно обычное мгновение».
Это слова Джоан Дидион. Она написала эти строки, после того, как во время ужина, её муж умер … Мама умерла спустя несколько часов после того, как мы поужинали вдвоем, и я поехала в магазин.
Я напрягаюсь, после того как понимаю, что сказала все это вслух.
– Мне жаль.
Я не отвечаю. Я просто благодарна ему за то, что он обнимает меня еще крепче.
На миг, когда мои глаза закрываются, я вижу безжизненное тело Лии, вижу, как она оставляет меня, не предупредив, не заботясь о моих чувствах.
Забыть, забыть, забыть…
Я делаю глубокий вдох и медленно поворачиваюсь к нему.
– Это твой план - затащить меня на середину озера и заставить меня отвечать на личные вопросы?
– А это работает?
– Нет, – я закатываю глаза и снова отворачиваюсь. Мне хочется поднять себе настроение. – Спроси меня о чем-нибудь еще, о чем-то смешном.
Он тянет одну из резинок моего купальника под водой.
– Почему ты начала работать в «Фениксе»?
– Мне нужны деньги. Почему ты там так часто появляешься? Ты помешан на голых женщинах?
– Нет, у меня нет зависимостей, – он целует мои волосы. – Первый раз я там был на мальчишнике у друга, а во второй раз я пришел узнать, будет ли моя любимая стриптизерша выступать.
– А когда мы встретились в закусочной? Ты разве не ехал из клуба?
– Я был в том районе, и так случилось, что я проголодался. Я не был в клубе, со дня твоего первого выступления.
– Это почему же?
– Не думаю, что мне позволят оттрахать тебя на сцене.
Я снова краснею.
– О…
– Ага. О, – он смеется и отпускает меня, беря за руку и направляясь к пирсу.
Когда мы вылезаем на пирс, он обнимает меня и сажает на край.
– Тебе нравится раздеваться? – он берет полотенце и начинает меня вытирать.
– Это лучшая работа, которая когда-либо у меня была, – я кусаю губу, когда он дотрагивается до внутренней стороны моего бедра. – Я знаю, ты считаешь, что это грязное и недостойное занятие, но…
– Я так не думаю. Я считаю, что каждый должен получать удовольствие от своей работы.
– Тебе нравится то, чем ты занимаешься, чтобы зарабатывать на жизнь?
– Иногда, – он вытирает мой живот и заставляет подвинуться, чтобы он сел рядом.
Я наблюдаю, как он вытирается, и мне очень хочется стать полотенцем. Я так заворожена, что не замечаю, как он уже сидит рядом и, обнимая меня, сажает к себе на колени, лицом к нему.
– Ты намного добрее, когда вокруг никого нет, – он гладит большим пальцем мои губы, – и более открыта…
– Не привыкай.
– Не буду, – он смотрит мне в глаза.
– Так как ты посвятил целый день расспросам, во время нашего свидания…
– Это не свидание, – отвечает он.
– Так было сказано в твоём сообщении, – напоминаю я.
– Это было до того, как ты написала мне, что у тебя нет желания никуда идти, и до того, как мне пришлось поцеловать тебя, чтобы заставить выйти со мной, – сказал он охрипшим голосом. – Если бы это было свидание, я бы старался намного больше, чтобы привести тебя в чувство, – он губами касается моего плеча, языком обводя слова. – Что ты хотела сказать, до того, как я тебя перебил?
– Ммм… Я думаю, будет честно, если я тоже задам тебе пару вопросов.
– Спрашивай что хочешь, – он обнимает меня за бедра и притягивает еще ближе к себе так, что наши лбы соприкасаются.