Наверняка Аня сказала бы так. Но где она, Аня?
Целыми днями милуется со своим Волковым. Разве ей есть дело до того, что происходит с Ирой?
Пускай это все плохо и неправильно, но это ее жизнь; Личная жизнь. И никто не имеет права ее поучать.
– Заедешь домой? – спросил ее Макс и посмотрел как-то особенно.
– Зачем? – вздрогнула Ира.
– Ну, переодеться или с родителями поздороваться…
– Нет, я сразу в школу, – поспешно ответила Ира. – М не домой идти незачем.
9
Если не выспишься ночью, то целый день чувствуешь себя как недобитый комар. Все вокруг кажется продолжением сна: и разговоры какие-то бредовые, и люди странные. Ира боролась со сном все пять уроков, но на шестом сон все-таки победил, потому что силы были неравны.
– Ира, что с тобой? – спросил Кахобер, подходя к ее парте, и она проснулась от этих слов. – Тебе плохо?
Она смотрела на него пьяными от сна глазами и не понимала, что происходит.
– Нет, со мной все в порядке, – хриплым голосом сказала она. – Я не сплю.
От этого признания все засмеялись, а Кахобер сдержанно улыбнулся, не сводя с нее карих, внимательных глаз.
– Ты очень бледная, Ира, – сказал Кахобер. Может быть, тебе лучше пойти домой?
Легко сказать – «пойти домой». Ира не была дома с прошлого утра и теперь не знала, стоит ли ее пятиэтажный дом? Не снес ли его ураган папиной ярости? Не затопили ли его мамины слезы?
– Нет, – твердо сказала она. – Пойду вместе со всеми.
После уроков к ней подошел Ваня Волков.
– Аня очень волнуется за тебя, – сказал он без всяких вступлений. – Зря вы поссорились.
Коротко стриженные кудрявые волосы, широкие плечи, голубые глаза – понятно, что в такого можно влюбиться. Только вот лезть в отношения подруг – последнее дело.
– Нам бесплатные адвокаты не нужны, – сказала Ира и вспомнила, что так обычно говорит Егор. – А я не адвокат, – ничуть не обиделся Ваня. – Просто мне не нравится, когда люди ссорятся из-за пустяков.
– Можно подумать, – буркнула Ира, – какие вы правильные.
– Мы не правильные, – сказал Ваня, – мы обыкновенные. А вот твои новые друзья…
– Что мои друзья? Договаривай!
– Они на тебя плохо влияют. Ты этого не чувствуешь? Ты сильно изменилась за последнее время…
Ире захотелось разбежаться и ударить его головой в живот. Но все знали, что Волков занимается в тренажерном зале, и она решила поберечь свою голову.
– А может быть, мне нравится! – с вызовом сказала она. – Может быть, только теперь я такая, как есть, настоящая!
Поправляя на ходу волосы, к ним подошла Света и сверху вниз посмотрела на Ваню. Еще совсем недавно, когда они были вместе, Света носила обувь без каблуков и даже немного сутулилась, чтобы не быть выше Вани. Но теперь, когда они расстались и он встречается с Малышевой, эти сантименты ни к чему. Она носит высокие каблуки, держит спину прямо, и ей дела нет до тех, кто ниже ее ростом.
– О чем это вы? – спросила она.
– Вот он, – Ира кивнула на Ваню, – пытается меня наставить на путь истинный. – А ты?
– А я упираюсь, – улыбнулась Ира. Улыбка получилась неискренней и злой.
– Я пойду, – сказал Ваня. – С тобой стало невозможно разгoваривать. –
– Никто не задерживает, – бросила Света ему вслед. – Тебе не кажется, что они много на себя берут? – обратилась она к Ире.
Ира ничего не ответила.
– Согласись, – продолжала Света, – что это не те люди, к которым нужно прислушиваться. Только и могут, что пойти в кинотеатр и целоваться на последнем ряду. Это их уровень. Но это не то, о чем нужно мечтать. То ли дело Орловы… Совсем другой размах. Ты понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – вздохнула Ира.
Она понимала, что Света просто ревнует, что ненавидит Ваню за то, что тот ее не любит.
«Интересно, – подумала Ира, – а если бы он пригласил тебя в кино на последний ряд? Отказалась бы ты или нет?»
Судя по тому, как Света смотрела ему вслед – нет.
«Хорошо бы жить одной, – думала Ира по дороге домой. И чем ближе она подходила, тем тяжелее ей давался каждый шаг, как будто в ноги залили свинец. – Заработать денег, снять квартиру и ни перед кем не отчитываться. Приходить и уходить, когда вздумается. Приглашать в гости, кого хочешь…»
Она поднималась на пятый этаж, отдыхая на каждом пролете. Но даже если присаживаться на каждой ступеньке, рано или поздно все равно придется позвонить в дверь.
– Привет, – сказала она маме и бросила сумку в угол. – Как дела?
У мамы было такое лицо, как будто она не спала двадцать ночей подряд: мешки под глазами, воспаленные веки, скорбная складка около губ. На минуту Ире стало так ее жалко, что захотелось плакать, но она не дала этой жалости опутать себя по рукам и ногам.
«Воспитывать их надо. Пусть привыкают», – вспомнила Ира слова Eгopa.
– Папа на работе. Я просила его остаться, но он все равно пошел. Ты же знаешь, у него – сердце.
Конечно, Ира знала, что у каждого человека есть печень, почки, селезенка. И ее родители – не исключение. Но однажды ты понимаешь, что у папы или у мамы – сердце, и тебе становится страшно.
– Ему что, было плохо? – спросила Ира и сама испугалась своего ледяного тона.
– А ты как думаешь? – Мама говорила Тихо, почти беззвучно, Ира считывала слова с ее губ. – Как должен чувствовать себя человек, у которого четырнадцатилетняя дочь не ночует дома?
Ира так и стояла в коридоре, не раздеваясь, опустив руки. А мама стояла напротив и не смотрела ей в глаза. «Ей неприятно меня видеть», – подумала Ира, и ей захотелось убежать отсюда. Бежать, бежать до тех пор, пока не остановится сердце.
– Есть хочешь? – спросила мама, потому что не могли же они вечно стоять в коридоре друг против друга, как чужие. – Котлеты с макаронами.
– Нет, я не голодна, – сказала Ира. Ей хотелось поскорее остаться одной, чтобы не видеть заплаканных маминых глаз, не слышать ее упреков.
– А с кем ты была на даче? – как-то бесцветно спросила мама.
– Со Светой, – сказала Ира и покраснела. – Со Светой и ее подругами…
– Подругами, – повторила мама. – Не хочешь – не говори. Только не ври.
– А я не вру. – Ира покраснел а еще больше. – Так и знала, что ты мне не поверишь.
Ира разделась и пошла в ванную. Почистить зубы, вымыть голову, принять душ,– это, все, о чем она мечтала. После душа чувствуешь себя другим человеком – хорошим и обновленным.
Она вышла из ванной в махровом халате, с полотенцем на голове и прокралась в свою комнату. Ира скользнула под одеяло, дотянулась до выключателя и настольная лампа погасла.
«Поскорей бы проходил этот день, – подумала она. – А завтра он уже станет прошлым».
Неожиданно зазвонил телефон.
«Этого мне только не хватало», – испугал ась Ира и резко вскочила с постели.
– Алло? – Она взяла трубку и за провод протащила телефон в свою комнату. – Алло! Говорите!
– Ира, это я, – услышала она голос подруги. – Ты что, спишь?
– Аня? Нет, я не сплю.
Они немного помолчали, как будто говорить было не о чем. А ведь раньше могли разговаривать часами, и разговор, как родник, никогда не иссякал. Теперь этот родник пересох, и только тяжелыми каплями падали отдельные слова.
– Я сегодня говорила со Светой, – сказала Аня, и от этих слов Ира почему-то испугалась. – Она мне все рассказала.
– Что – «все»?
– Все про вашу красивую жизнь, – сказала Аня. – Я не знаю этих людей, но я знаю Егора и много слышала об Алене. – мне бы не хотелось, чтобы про тебя говорили то же, что и про них.
– А что про них говорят? – спросила Ира, хотя сама прекрасно все знала.
– Сама знаешь, – сказала Аня. – Не хочу повторять.
– Тогда зачем звонишь?
Наступила пауза, и Ире показалось, что сейчас Аня бросит трубку, и она услышит безразличные, монотонные гудки. Но вместо этого Аня сказала:
– Ты мне не чужая, понятно? И мне больно видеть, как ты сама себя уродуешь.
– Больно? – закричала Ира. – Если тебе больно это видеть, то больше не смотри на меня! Никогда не смотри!