— У меня есть другое предложение. — Она посмотрела по сторонам: что бы придумать.
— Какое? — склонила голову набок девчушка.
— Во-первых, утеплимся. — Аврора присела на корточки и, нащупав молнию, затянула замок пальтишко до маленького подбородка с чудесной ямочкой. Заботливо поправила торчащие из-под берета тёмные, вьющиеся волосёнки. — А во-вторых… пойдём кормить птичек, — показала на что-то клюющих по центру мощёной дорожки голубей.
— Птички! — Девочка радостно рванула к сизарям.
«Власть, деньги, секс и… птички?» — улыбнулась Аврора.
Скользнула глазами по экрану.
Увы, в четыре вечные темы птички не входили.
Власть. Деньги. Секс. И... смерть.
Аврора вздохнула.
Голуби взлетели. Малышка покрутилась на месте, задрав голову, но ничуть не смутилась — оторвала кусок булочки и со знанием дела кинула.
Глава 2
— Надо раскрошить, — подсказала Аврора. Присела на корточки.
Малышка кивнула. Оторвала ещё кусочек. Стала мять в руке, потом протянула Авроре.
Они обе перепачкались в сахарной пудре и повидле, но голуби — птицы благодарные, оценили их усилия, бесстрашно спустились из поднебесья, где сидели на железных перекрытиях, и стали дружно склёвывать крошки.
— А ты кто? — кинула ещё кусочек булочки девочка.
— Я? — удивилась Аврора, не зная, как ответить на простой вопрос. Пожала плечами.
— Шпиён? — снова склонила голову девчонка, разглядывая Аврору, вернее, своё отражение в зеркальных линзах.
— А, ты об этом, — стараясь не запачкать грязными руками, Аврора стянула капюшон, сняла очки. — Ну, можно сказать и так: шпион.
— Нафтоящий спицагент? — недоверчиво прищурилась та.
— Конечно. Только тс-с-с… — приложила палец к губам. Хотела бы она сказать, что на самом деле доктор, хирург, но дети не любят врачей, а спецагент… ну почему бы и нет.
— А какое у тебя задание? — не сдавалась коварная девочка.
— А ты никому не скажешь? — также пытливо посмотрела на неё Аврора и полезла в сумку за влажными салфетками.
Та отчаянно замотала головой.
— Я спасаю птиц, — тихо, по секрету сказала Аврора, забрала у девчушки пустой пакетик, и принялась оттирать пахнущей ромашкой влажной тряпочкой ладошки и маленькие пальчики.
— От кого? — удивилась девочка.
— Здесь? От самолётов, конечно. Мы же в аэропорту.
Аврора представила, как бежит по взлётно-посадочной полосе, размахивая руками и распугивая чаек перед взлетающим бортом, что для Пулково вполне актуально, у неё даже был пациент — авиационный орнитолог. На самом деле по взлётной полосе орнитологи, конечно, не бегают — включают устройство, что издаёт резкие звуки, и птицы, что летом любят склёвывать выползающих на бетон дождевых червей, разлетаются, в особых случаях выпускают специально обученного сокола, а детям нужно говорить правду, но Аврора не успела.
— Мой папа тожи спецагент, — неожиданно заявила девочка.
— Ух ты, — выдохнула Аврора, догадавшись: папа — спецагент, или лётчик, или космонавт — значит, папа умер, или, что вероятнее, бросил их с мамой.
Сердце сжалось. Она подавила желание развернуться к спорящим женщинам: узнать, какая победила. Аврора поставила бы на макнувшую волосы в вино, хотя девушка в кепке ей понравилась больше. И на вопрос «Кто из них мама девочки?» Аврора поставила бы на девушку с косой.
— А ты его знаешь? Моего папу? — послушно вынесла пытку влажной салфеткой девочка.
— Может быть, — уверенно ответила Аврора.
Она встала. Разминая затёкшие ноги, оглянулась в поисках урны. Увидела, что чемодан упал. И едва успела его поднять, когда услышала за спиной два возгласа разными женскими голосами.
Один повыше, встревоженный, воскликнул:
— Ты зачем вышла из машины?!
Второй погромче, злой:
— Я всё сказала! С тобой свяжется мой адвокат.
А затем только что поднятый чемодан оттолкнули вместе с Авророй.
Оттолкнули грубо, бесцеремонно, как помеху, мебель, мусор.
Чемодан больно ударил по ноге, Аврора оступилась, не удержала равновесие, упала. А недовольная, с перекошенным от злобы лицом женщина, взмахнув волосами, пошла дальше, не обернувшись и стуча высоченными каблуками с такой силой, что из-под них должны бы лететь искры.
«Вот же сука!» — выдохнула Аврора.
Хорошо бы крикнуть вслед хамке что-нибудь подобающее ситуации, но не при ребёнке же, да Аврора и не умела, лишь с досадой качнула головой и стала подниматься.
Дурацкое происшествие расстроило куда сильнее, чем должно бы.
Стало обидно, тоскливо, жалко себя до слёз, и от приятного ожидания полёта, отдыха, что Аврора предвкушала по дороге в аэропорт, и от теплоты чудесных минут, что провела в обществе славной маленькой девочки, забыв обо всём, не осталось и следа. Глаза защипало.