— Ну, это не так уж легко, на самом деле, — вздыхает она. — Для начала, тебе не за что чувствовать себя виноватой. Ты его жена. И мы должны помнить, что Кэл и Крис – один и тот же человек. Тем не менее, ты должна понимать, что каждый из них считает о себе как об отдельной сущности, поэтому они не собираются принимать этот факт. Для них совершенно нормально считать, что быть с другим – это акт неверности.
— Неверность. Я ни разу в жизни не обманывала Кэла. Тем более, никогда не изменяла, — обороняюсь.
— Я знаю Лорен, но Кэл не видит это в таком свете. На самом деле, близость с Крисом может ударить по нему ещё сильнее, чем с любым другим мужчиной.
Мой рот раскрывается. Она, должно быть, не серьёзно.
— Извини за прямоту, — говорит Хелен, явно рискуя. — Ты должна понять, что Кэл считает тебя своей женой, и в дополнение к этому, он чувствует, что ты принадлежишь ему. Ты то единственное, что не принадлежало Крису. Это одна из многих причин, почему он никогда не хотел, чтобы Крис узнал о своём состоянии. Почему он никогда не говорил правду тебе, — объясняет она, и я чувствую, как мой живот скручивается в узлы.
— Это ты так думаешь или он сказал тебе?
— Права пациента, — говорит она со слабой улыбкой, и я выпускаю воздух.
— И что мне теперь делать? Я не хочу навредить ни одному из них, чтобы из-за меня их ненависть друг к другу стала ещё сильнее.
— Тогда не будь этой причиной. Будь причиной, из-за которой они сплотятся.
— Я не понимаю, — смущённо недоумеваю.
— Я советую тебе не вступать в романтические отношения до тех пор, пока они не начнут процесс интеграции.
— Да, ну, это будет легко, пока Кэл не вернётся, — бормочу я.
— Когда это случится, Лорен, тебе нельзя будет спать с ним, — говорит она, глядя мне прямо в глаза. Я запускаю руку в волосы.
— Легче сказать, чем сделать, — признаюсь я. У меня никогда не получалось отказывать ему.
— Ну, ты можешь спать с ними обоими, но это только увеличит пропасть между ними и не приведет ни к чему хорошему. Ни один из них не захочет ослабить контроль над другим, поэтому, если ты согласна с такой жизнью…
— Я поняла, — вздыхаю.
— Кэлу это не слишком понравится.
— Ты думаешь? — он сойдёт с ума.
— Но ты должна стоять на своём. Кэл упрямый и любит манипулировать, но ещё больше он любит тебя. И это твой самый большой козырь.
Я киваю.
— И что бы ни собиралась сказать Крису Лиза, мы справимся с последствиями, как только это произойдёт, — угрюмо говорит она.
— Эйдан, друг Криса сказал, что её тайна может быть причиной существования Кэла.
Хелен поднимает бровь.
— Я более чем уверена, что корень произошедшего кроется далеко не в этом, — скептически говорит она.
— Но это возможно, не так ли? — допытываюсь, и Хелен впервые отводит взгляд.
— Конечно, всё возможно, — её слова шокируют меня.
— Ты знаешь, что это? В чём причина?
— Я не могу обсуждать это с тобой, Лорен, — тихо говорит она.
— Ты шутишь?
— С такими вещами нужно быть осторожным.
— Тогда зачем ты меня позвала? Зачем, если не собираешься нам помогать?
— Я собираюсь тебе помочь, просто с этим связано слишком много сложностей.
— И почему ты не сказала Крису, что у меня появилась Кэйлен? — спрашиваю я, мой гнев начинает вырываться на поверхность. — Можешь хотя бы это сказать мне? — говорю с напором. Она складывает руки вместе и смотрит на них, прежде чем встретиться взглядом со мной.
— Потому что, если бы мы сказали Крису, слишком сильно возросла бы вероятность появления Кэла, а тот момент был не самым лучшим для этого.
— О чём ты вообще говоришь? Разве не было бы лучше, чтобы отец моего ребёнка находился рядом со мной во время беременности?
— Есть вещи, которые ты не понимаешь. Ты не знаешь всех факторов, повлиявших на наше решение. Пожалуйста, просто доверься мне.
— Доверится тебе? — спрашиваю с негодованием. Все требуют от меня доверия, вот только они знают всё, а я ничего.
— Все хотят, чтобы я доверяла им, но никто не хочет доверять мне, — говорю я, покидая офис. Я горжусь собой, что не хлопаю дверью. Заходя за угол, быстро направляюсь к лестнице, но тут сталкиваюсь с кем-то другим, огибающим угол.
— Простите, — говорю я, когда чья-то рука сжимает мою. Я поднимаю взгляд на пожилого мужчину лет пятидесяти с тёмно-каштановыми волосами и серебряной прожилкой. Он высокий, его присутствие почти пугает, хотя он не сказал ни слова.