Они проводили Рок-звезду в комнату, которую закадровый голос назвал «тронным залом». Помогли сесть на трон, совсем не похожий на тот, что был на одной из фотосессий. Тот трон был как насмешка в сравнении с этим.
Не успела Рок-звезда устроиться поудобнее, как автоматически сработали «хваталки» - жгуты, привязавшие ее к трону. За обе руки, ноги, талию и шею. Что сделало осанку Лики неестественно прямой.
Так же как и появились, телеведущие исчезли. Сбежали, надо полагать.
- Ты всегда хотела быть звездой, - раздался механический голос из динамиков. – Королевой среди звезд. Твой звездный час настал. Мы в прямом эфире. Ты будешь петь не под фонограмму, а вживую. Если телезрители одобрят твое пение, ты останешься жива. А если нет… В любом случае, пока ты будешь петь, ремешки, удерживающие тебя, будут стягиваться. Чем больше телезрителей за тебя проголосует, тем слабее будет давление ремешков. Сопротивляться бесполезно. Мы начинаем!
Рок-звезда с готовностью начала петь. Количество ремешков увеличилось. Ее руки были прикованы к подлокотникам трона до самых локтей. В новых ремешках были иглы. Но скоро ремешки исчезли, а иглы остались. На ее коже проступала кровь. Звонки, сообщения – голоса – поступали, но очень медленно. Одна за другой иглы появлялись, делали укол, и исчезали. Целая вереница.
Я отвернулась от «ящика» не в силах смотреть, как Лика истекала кровью.
По мнению предвзятого жюри голосов поступило не слишком много. И Рок-звезда все пела и пела, временами переходя на стоны боли.
Но, вдруг, все прекратилось. Несколько игл одновременно проткнули сонную артерию.
Фотовспышки, вспышки, вспышки.
Тогда я не знала, где она, а Меланхолик удерживал от поисков. Значит, уже тогда он все знал, всю эту неизбежность.
Каким-то чудом открылась парадная дверь. Я стремительно выскочила в нее, пока был шанс. Смерч выбежал следом. Меланхолик, помедлив на пороге, кинулся за нами. Очень глупо, но мы бежали в открытую по парковой зоне прямо перед домом.
- Это невероятно! – воскликнул он, настигнув нас. – Мы никогда раньше не покидали дом. Ни разу за полтора года!
Я тяжело дышала, но прохрипеть смогла:
- Почему?
- Не знаю. Мы были привязаны к дому. Вот Конфетка может выходить и входить. Погоди, - он вспомнил о ней и обернулся на дом. – Мы оставим ее там?
- Можешь вернуться и позвать ее с собой, если хочешь. Но не думаю, что она заметит твое исчезновение.
Как бы цинично не звучала моя мысль, но она была верна. Все дни, как появилась, Конфетка развлекала себя сама. Поначалу Меланхолик проводил с ней много времени. Но он быстро ей наскучил.
- Нет, ты права. В конце концов, она свободно может выходить. А мы не могли. Нас будто там удерживали.
- Но кто?
- Я не знаю. А может, все дело в тебе.
От удивления я даже остановилась. Дом уже скрылся из виду. Самое время сделать перерыв и отдышаться.
- Почему?
- Ты видишь нас: меня и Смерча. Мой брат и Умняша (из второго сезона) могли слышать только голос. Они меня не чувствовали. А ты можешь.
Смерч, виляя хвостом, отправился на разведку в чащу леса.
- Кто знает, может быть, благодаря тебе, мы больше не привязаны к дому.
Не понимая, что именно он хочет сказать, я решила отшутиться:
- Может, вы привязаны ко мне?
- Кто знает, - опять повторил Меланхолик. – Смерч, ко мне!
Пес выбежал из леса и мы побрели куда-то прямо. Раз это дорога, значит, она должна куда-то вывести.
К сожалению, раньше, чем мы надеялись, нас обнаружили. Карета «скорой помощи» со звуковым сопровождением. Мы побежали быстрее, но нас нагнали. Меня схватили. Одели в робу, закрутили рукава на спине. Ноги связали. Как мешок картошки, кинули на носилки. И машина помчалась.
Меланхолик прижал палец к губам. Смерч заскочил в машину на ходу. Сев рядом с хозяином, пес с любопытством следил за санитарами.
- Тише. Не подавай вида, что я здесь. Не стоит давать им лишний довод в пользу твоего сумасшествия. Будь паинькой, мы что-нибудь придумаем.
Эпилог
Итак.
Я здесь почти четыре месяца. Лето сменилось осенью. Скоро зима. И все это я могу определить по лесу, который видно через единственное зарешеченное окно в комнате.
У меня есть телевизор – дар в честь того, что я не буйная. Два раза в неделю прогулки по парку, незаметно переходящему в лес. У меня как раз вид из окна на часть парка и лес.
В первые мои дни здесь приезжала мама. Поплакала на плече Петруше. Поговорила с главврачом и уехала. Больше я их не видела. Видимо, Андрея-дуралея им вполне достаточно. А может, они еще кого родят – много детей не бывает.
Данное заведение элитное и, конечно же, частное. В числе спонсоров есть все те же братья-«людоеды». Потому, пациентов тут не много. Лично у меня из лекарств только витаминки да аскорбинка.
Старший брат Меланхолика – Храбрый – Макс за почти два года не произнес ни слова. Сидит, молчит, целыми днями смотрит свой «ящик», точнее в одну точку где-то на телевизоре. Поначалу я пробовала заговорить с ним на прогулках. Дружба меж собой нам не запрещена. Но Храбрый на мои попытки никак не реагировал и я быстро сдалась.
Дарья – Умняша основное время рисует различные планы побега, но никогда не притворяет их в жизнь. Иногда она замирает и прислушивается. Видимо, безрезультатно. Тогда она разочаровано рвет свои чертежи и схемы. И потом санитары уводят ее из общего зала в комнату.
Красавчик – Марк потребовал зеркала в комнату. Ему долго отказывали, но в итоге он убедил главврача, что злого умысла не имеет. У него есть трюмо, зеркало в пол и еще одно небольшое круглое настенное. Красавчик даже не выходит в общий зал. Целыми днями крутится перед своими зеркалами и шлет улыбки невидимым поклонницам, фанатам и фотографам.
Крутая – Антонина собрала вокруг себя маленький кружок по рукоделию и икебане. В основном, в ее круг входят престарелые несчастные люди. Она самая молодая из них, предводительница, зажигает их своим внутренним огнем.
А я… Я закончила побелку стен. Теперь даже в сумерки в комнате светло. Но пока белый день. Третий сезон закончился. Словно издалека, сквозь шум воспоминаний, доносилась реклама о наборе на четвертый сезон. «Д.О.М.» - очень прибыльное дело. Много спонсоров, рекламодателей и, само собой, телезрителей.
Меланхолик замер на пороге. Смерч ткнулся носом ему в колено. Дверь была открыта нараспашку с самого утра. Ведь я не буйная, заговоров не строю, побегов не устраиваю. Я тихая, незаметная и мне доверяют.
Мы долго смотрели друг другу в глаза. Никто не знает, что я его вижу. Никто не знает и про Смерча. Разговариваем мы шепотом. Чаще всего ночью.
Со Смерчом на прогулках проще. Санитары следят со стороны. Я кидаю палки, пес мне их приносит и я кидаю их снова. Никому в голову не приходит, что я бросаю одну и ту же палку. В конце концов, кидать палку то же самое, что бросать камешки.
Я перевела взгляд за окно. Где-то там в густом лесу стоит наш дом, скрытый от любопытных глаз. «Дом ужаса и страха».
Музыка из «ящика» заиграла громче. Реклама подходила к концу.
- «Дом, разрушенных мечтаний, дом кошмаров и страхов. А чего боитесь вы?»