- Дом выдержан в готическом стиле. В этом сезоне, - рассказала мне Рок-звезда, - они решили стилизовать нас под дом.
По правде сказать, ее обновки мне более чем нравились. Обилие черного и металлического, шелк, бархат, атлас, гипюр, заклепки, кнопки всех видов и размеров.
В какой-то момент Рок-звезда стала для меня сродни иконе. Она не наносила по три слоя штукатурки, как Барби и Сахарок. Рок-звезда (в жизни – Анжелика) выделяла достоинства и скрадывала недостатки умелым использованием косметики.
Как-то я хотела повторить ее манипуляции со стрелками от уголков глаз до висков. Но она сказала:
- Не надо, малыш. Твое лучше оружие – естественность. Ты бьешь натуральной красотой.
- Я вовсе не красивая.
- Ошибаешься. Не каждый может разглядеть лебедя в утенке, но поверь мне, у тебя все еще впереди.
- То есть?
- Я хочу сказать, - она будто искала слова у окружающего интерьера, - мне кажется, ты – единственная, кто выйдет отсюда живым.
- Да брось ты! Я не думаю, что выиграю.
- А я и не говорила про выигрыш, - загадочно-печально ухмыльнулась она. – Главный фактор победы – остаться в своем уме. А я лишь сказала, что ты выживешь.
Мне не очень понравились ее слова. Но радовал прогноз «выживешь, а не умрешь». Не то чтобы я думала, что смерти тут происходят действительные. Но не могу не согласиться, что они действительно выглядят натурально и жутко.
- Я не видела первый сезон, но говорят, там выжило три человека.
- Два.
- Всего два?
- Да. Они выжили, потому что догадались сбежать. И сбежало трое. Но на трассе под машины бросилось только двое. Храбрый и Трезвенница. Куда делась третья – неизвестно. Храброго упекли в психушку, а Трезвенница, как не парадоксально, спилась за пару недель. Кажется, она до сих пор пьет.
- Прошло ведь полтора года от первого сезона?
- Да, снимали зимой. Была сильная метель, когда Храбрый и Трезвенница выбежали на трассу. Они были легко одеты, отморозили пальцы рук и ног. Но, слава Богу, обошлось, ничего не ампутировали.
- А со второго сезона кто-нибудь остался?
- Да. Две девчонки и один парень. Погоди, сейчас вспомню, как их звали…
Пока она думала, я гадала: это стеб такой или она реально верит в то, что говорит?
- Я помню точно, что рассказывал мой продюсер. Спаслись они благодаря Умняше-Даше, она моя ровесница. Крутая-Антонина и Марк-Красавчик. Уж его-то ты должна помнить. Журналы с его плакатами в момент расходились с прилавков.
- Да, я кажется припоминаю.
- Очень красивый мальчик… Был.
- Почему же был?
- Потому что сейчас он вроде как овощ.
Она опять о чем-то задумалась, пока накручивала на руки браслеты с кучей заклепок.
- Кстати, ты готова?
- К чему?
- У нас сегодня первая фотосессия.
- Здесь фотографы?
- Нет. Все механизировано. Пойдем. Ты что, совсем не читала договор?
- Честно? Не было времени.
- Ну ты даешь, малыш. Первое, чему обучил меня продюсер, внимательно читать договоры, особенно то, что мелким шрифтом
- Наподобие свободного использования паспортных данных?
- Да, - она лукаво подмигнула, - или органов.
Я не сразу обратила внимание, в фойе висело расписание таких событий как фотосессии. Они были четко назначены на определенные дни в течение всего месяца. Именно для них были заготовлены наши костюмы. Ну и для костюмированных танцев.
Небольшая комната с кучей зеркал, вместо стен. Суетящиеся девочки. В конце комнаты полотно, лампы, софиты и фотокамеры, начинающие снимать как только человек встает на панель.
Вспышки, вспышки, череда вспышек.
В белоснежном с розовыми цветочками платье Барби рассылала улыбки направо и налево. Взгляд в эту камеру. Воздушный поцелуй. Беззаботный смех в сорок пять зубов. Кокетливый взгляд во вторую камеру. Игривое подмигивание. Наигранное удивление. Вид скромного ангелочка. Опять смех а’ля «люблю своего стоматолога».
За все время той фотосессии Рок-звезда ни разу не улыбнулась. Только раз. Когда собиралась уходить с панели и занесла ногу. Она усмехнулась, глядя в пол. При этом так трогательно придерживала прядь волос, упавшую на лицо. Рука замерла у щеки, грустный взгляд и сардоническая улыбка.
В дальнейшем этот кадр стал любимым снимком не только моим, но и миллионов поклонников. Большая часть из этих поклонников относилась к тому типу фанатов, которые без дополнительных напоминаний о кумире и не вспомнят. Лицемеры, поддерживающие волны времени, периоды популярности.
В отличие от остальных, на мне было вполне скромное шифоновое фиолетовое платьице. «Глубокий насыщенный цвет» – как из рекламы порошка. Корсет плотно облегал тело, так что лишний раз и не вздохнуть. Часть лифа твердой стойкой поднималась до правого плеча.
Несмотря на отличный макияж, мои фотографии все равно казались не ровней других. Как «из князи в грязи» или простушка в высшем обществе. Если ты «колхоз», то без хирургического вмешательства никакие бриллианты не превратят тебя в королеву.
Расстраивало ли это меня?
Скорее, злило и бесило.
Я впустую тратила время. Дедушки здесь точно не встретить.
Помню, как через неделю после его похорон пришла к нему домой и обнаружила его на кухне. Чуть в обморок не грохнулась. А он преспокойно сидел за столом и мастерил мушки для рыбалки.
- Дедушка? – спросила я тогда, - разве ты не умер? Мы же… Тебя… Похоронили! Неделю назад. Я помню. Не могло же присниться.
- Пока я тебе нужен, - вздохнул он и посмотрел на меня своими большими теплыми глазами, - пока я тебе нужен, я буду здесь.
Еще через два дня заявился один его старый друг-нотариус с завещанием, по которому все имущество дедушки безоговорочно переходило мне. Я сразу побежала к нему домой. Взбежала на пятый этаж, своим ключом открыла дверь. Запыхалась сильно. Хотела пить. Но больше всего – его увидеть и новостями поделиться.
Но его не оказалось дома.
Он так больше и не появился.
Как же я была глупа, думая, что в «доме, полном привидений» смогу его отыскать. Или встретить другое привидение, которое смогло бы передать послание моему дедушке.
Но здесь все – одна сплошная декорация. Фальшивка. Реального ноль.
«Сахарок, 22»:
- Бицепс – это взращенная на стероидах туша. Меня уже тошнит от его вечных советов. Он всех призывает пить эти дурацкие коктейли. Ну попробовала я один, так меня тут же вырвало. Вот Ботаник – совсем другое дело. Он столько много книг читает…
«Барби, 20»:
- Что я о ком могу сказать? О Бицепсе? Он кажется мне классным. И он такой сильный! Почти как Медведь и Топор… Только он, кажется, их выше.
«Ботаник, 22»:
- Я до сих пор в расстроенных чувствах от ухода Перчинки. Без нее здесь стало скучно. Весельчак всех разыгрывает. Но шутки у него плоские и пошлые. Он мне не нравится. Рок-звезда будто под наркотой какой-то. Да и Малявка странная. Да. А Бицепс – глупый, как его штанги. Ха-ха, просекли прикол? Штанги думать не умеют! Ха-ха-ха-ха.
«Барби, 20»:
- Да, я тоже обратила внимание на Малявку. И даже Перчинка как-то раз – до своего ухода – говорила, что видела, как Малявка странно на нее смотрит. Ну она еще ребенок. Завидует, наверное. Не всем же быть такими красивыми, как я. Или как Перчинка, хотя бы.
Ровно через два с половиной дня от ухода первого проигравшего в фойе заработал механизм жеребьевки.
«Бицепс».
В это время он сам был на кухне и поглощал огромную тарелку винограда. Брал горстями и, смачно пережевывая, громко глотал.