–….он же убогий, – продолжал он. – Киньте ему кусок хлеба и отпустите.
– Нет, Макс. Уроды должны знать свое место. Пойдем, – прищурившись, сказал Данилин, словно обдумывая какой-то план.
– Простите, друзья, а нельзя ли….– хотел что-то спросить Александр, но его прервала Гришина и гаркнула:
– Нельзя, придурок. Что ты такой непонятливый-то! Делай что говорят. И мы тебе не друзья!
Все зашли в кафе. Некоторые посетители обернулись, чтобы посмотреть на вновь прибывших, и на их лицах застыла маска изумления. Многие зашептались.
– Здравствуйте, – сказала администратор кафе: симпатичная девушка лет двадцати пяти с аккуратно забранными темными волосами. Ее улыбка была довольно приятной, хоть и искусственной, отработанной и практически застывшей, как на фотографии.
– Привет, Наташ. – Поприветствовал ее Данилин.
Вел он себя активно, весело. В каждом его движении откровенно читалась удовлетворенность жизнью во всех ее сферах. Гришина прильнула к нему и положила одну руку Никите на грудь, будто неосознанно желая показать, что это ее добыча и чтобы никто не смел лишний раз даже смотреть на ее мужчину.
– Вам как всегда? – поинтересовалась девушка-администратор. Все фразы она говорила с этой застывшей и как будто нарисованной улыбкой, но ей было к лицу.
– Нет, не совсем, дорогая. Давай-ка, знаешь что? – Данилин осмотрел зал, прищурился, и демонстративно прикоснулся рукой к подбородку.
– Что, Никита Михайлович? – немного напряженно спросила девушка.
– Ой, Наташ, хватит называть меня Никитой Михайловичем! Пока что это не нужно, – ответил Данилин, – вот если стану твоим непосредственным начальником, тогда еще посмотрим, – Данилин тоже сделал гримасу, похожую на ее, и они оба застыли в двухсекундной улыбке, глядя друг на друга.
Стоит сказать, что помимо того, что Данилин с Гришиной были постоянными любимыми посетителями этого дорогого кафе, так еще случилось так, что хозяином столь чудного места был друг отца Никиты, которые тоже бывали здесь с завидной регулярностью.
Александр стоял, не обронив ни слова. С того момента как он вышел из дома прошел уже час. И когда закончится эта встреча – неведомо, и, судя по всем словам Никиты, он что-то задумал, и Саша чуть нервничал. Не за себя он опасался, а за бабушку. А ведь она даже не знает правды, а значит – и где его искать, нет и телефона, чтобы она могла это узнать. Александр вздохнул. Обстановка в кафе однозначно ему не нравилась, тут было так много людей, а он всегда был нелюдим, да и мест таких не знал никогда. Хоть Александру хотелось разглядеть здесь как можно больше, просто из любопытства; все же неприязнь к обстановке, ситуации, да и нежелание притянуть к себе лишние затяжные взоры взяли верх, и он отказался от экскурсии взглядом по кафе.
– Знаешь, что хочу? – Данилин плюхнулся в рядом стоящее кресло, Гришина села рядом с ним, не желая ни на секунду с расставаться. – Давай, милая, – обратился он к администратору, – выкинем отсюда весь этот сброд, – Данилин кивнул в сторону посетителей зала.
Девушка вздрогнула.
– Да как же я это сделаю? Здесь уже пол зала. Каждый отдыхает, кто-то ждет заказы.
– Дорогая, ну прости. Надо было заранее тебе сказать, чтоб ты закрыла кафе, – Данилин сидел в очень уверенной и открытой позе, а Гришина крутилась около него и занимала другие позиции, если ее суженый менял положение. – Прости, что ж поделать. Объяви пожарную тревогу, скажи, что затопили, обворовали, убили,…. – в конце фразы Данилин нецензурно выругался, – придумай, деточка, что хочешь. Я хочу посидеть один. Точнее, не совсем. У нас сегодня особенный день и особенный гость. – Никита сделал жест головой, указывая на Александра, который внимательно слушал каждое слово, и сердце подсказывало ему, что нужно скорее как-то выходить из положения.
От комфортного воздуха в помещении и волнения Саше стало жарко, он расстегнул свою куртку и, забыв, что положил туда учебник, выронил его. Книга заметно для всех упала на пол. Гришина, увидев это, сделала препротивнейшую гримасу удивления, подняв брови и поджав губы, сильно намазанные каким-то специальным блеском, пахнущим не то клубникой, не то смородиной. Эти искусственные запахи и вкусы трудно различимы, похожи один на другой, словно сделанные в одном баке. Только подписи к ним пишут разные.
– Ты, что, дебил? – сказала она, – зачем ты припер сюда книжку?
Все громко засмеялись, кроме самого Александра и Наташи. Видимо девушка была озадачена совсем другой проблемой, нежели выпавшим учебником. Она лихорадочно окидывала взглядом зал, и все же, еще надеялась, что Никита соблаговолит отказаться от своей затеи выгнать всех посетителей.