Влад все продолжал стоять в недоумении и не знал, как ему поступить. За что он должен был ударить этого несчастного, которого, по всей видимости, и так наказала сама жизнь? Влад, как и Наташа, проникся жалостью к Александру, не отвращением вовсе! Александр, видя это даже сквозь каменное лицо охранника, понял его чувства и затруднительное положение, сказал:
– Хватит. Я покурю, ладно.
– То-то же!– воскликнул Никита. – Пошел вон отсюда, – приказал он Владу.
– Вы завтра все будете уволены! – крикнула Гришина, привскочив с места. – Что за балаган? Сказано – делайте, придурки чертовы!
Александр взял в руки папироску. В руках его она смотрелась совершенно невероятно. Не к месту как бы! Он прикурил ее специально поданными спичками, и даже они были особенно симпатичны. Сделав затяжку, как мы можем догадаться, Саша закашлялся. Сквозь смех всей компании, он продолжал кашлять и никак не мог остановиться. Схватив фужер с шампанским и кое-как сделав глоток, Александр испытал незнакомое ему до настоящего времени чувство горечи, неприязни, легкой боли, першения, которое оттенялось воздушным привкусом шампанского. Старательно взяв себя в руки, Александр перестал кашлять.
– Да уж. Видимо, чтобы получить удовольствие от того, от чего получаем мы, нужно еще постараться, – заметил Данилин.
– Чтобы быть как мы нужно многое уметь! – язвительно сказала Гришина.
Максим в это время продолжал сидеть и вальяжно потягивал ром и курил. Состояние его улучшилось, однако, говорливости ему это не прибавило. Он просто стал чаще смеяться над происходящим. Он был зрителем.
– Так о чем ты там догадался? Или понял? – спросил его Данилин.
Александру хотелось скорее все это закончить. Попросить у них прощения? Это вряд ли их остановит. Они хотели смеяться над ним. На сегодняшний вечер они выбрали его в качестве развлечения. И, видимо, это закончится нескоро. Время шло, шло безжалостно. Анна Владимировна (не ходи к ясновидящей) начала волноваться и Александр отчетливо представлял у себя в мыслях, как она лихорадочно ходит по единственной комнате в их квартире. Пока что ходит, сейчас еще немного, и слезы блеснут на веках ее постаревших глаз, и она начнет предпринимать какие-то действия. Но какие? Пойдет в полицию? Это бесполезно, и она сама должна это знать. Просто бродить по улицам в поисках внука? Это тоже бесполезно, но родное сердце не убедишь в бесполезности и несообразности его действий, ему нужно что-то делать, делать скорее, бежать на помощь! Это беда, беда! Она начнет терзать себя мучительными мыслями, корить себя за то, что у Александра нет телефона. Почему его нет? Он ведь всегда возвращался по часам, никогда не обманывал, нигде не задерживался! Так где же он сейчас? Если б он и правда был с Иваном, то позвонил бы от него на домашний телефон, номер которого знает наизусть.
«Точно! Позвонить!» – созрело в голове у Александра.
– Вы можете одолжить мне телефон, пожалуйста, – неожиданно сказал Александр, не помня вопроса, заданный Данилиным.
– Телефон? Я вообще-то спрашивал тебя о другом. Ты не будешь никуда звонить, пока мы не обсудим все и не доведем дело до конца, – услышал он ответ Никиты.
– Но это чрезвычайно важно! – почти умолял Саша.
– Чрезвычайно важно то, что ты имел наглость опозорить меня своим неуважением, – сказала Гришина. – И пока ты не искупишь свою вину, ты не будешь ни звонить, ни писать, ни даже ходить в туалет.
– Вот так! Понял? – рассмеялся вдруг Максим. – Сказала, как отрезала! Ши-кар-ная женщина!
– И моя! – уточнил Данилин, прижимая ближе к себе свою возлюбленную.
Да уж! Дело обстояло намного сквернее, чем могло обстоять. Оно принимало невыразимый гнусный оборот, грустный для Александра и все более веселый для всей остальной компании.
Наташа, которая уже стояла вместе с Владом, в своем незаметном месте продолжала дивиться гадкости случая.
– Может, позвонишь хозяину? – предложил охранник администратору.
Наташа вздохнула и снова скрестила руки на груди.
– Насколько мне известно, он не в городе. Улетел отдыхать. Я уже мимолетно думала об этом.
– Ну пришлет «замов» своих, – предположил Влад.
– Ну кого? – Наташа взбудоражено посмотрела на собеседника. – Они ничего не решат. Тут только он может остановить этот кошмар. Или отец Данилина.