– Бабушку, – поправил Александр.
Никто словно не обратил внимания на эту поправку.
– Честно сказать, я никогда не встречал таких людей. Во всем чтобы хороши. Прямо святые! Но, когда слышал о подобных, мне всегда казалось, что они жрут в потемках полусгнившие человеческие трупы. Ну не может существовать такой человек в мире! Даже в монастырях черте что творится….У такого человека или тайное хобби есть, о котором никто не знает, совершенно жуткое, противное или он в мыслях держит такие (!) фантазии, что мало не покажется!
Александр безмолвно слушал все эти рассуждения, вдруг нахлынувшие на Данилина.
– Ты-то надеюсь, не расчленяешь и не ешь трупы? – спросил он Сашу.
Александр не ожидал, что сейчас резко последует вопрос, не сразу услышал его. В отзвуках опьянения, вопрос Данилина дошел до Александра эхом, и он просто ответил:
–Нет.
– Да я так и думал, в принципе. Может ты маньяк какой-нибудь? Вытащишь нож, покромсаешь тут всех на мелкие куски, разукрасишь нашими останками все стены, а?
И Данилин, словно опасаясь, что подозрения его могут иметь место, позвал Влада, чтобы удостовериться, нет ли у Александра при себе какого-нибудь оружия. Охранник обыскал все детали скромной, старой одежды Александра, каждый уголочек и кармашек и сказал, что при себе у него не то, что оружия, а вообще кроме себя самого ничего нет.
– Это хорошо, что ничего. А то мало ли, – сказал Данилин. – Что– то я сегодня совсем не предусмотрителен!
– Ага. В любой момент может быть состояние эффекта, если он пьет первый раз, – хотел сумничать повеселевший Максим.
Гришина закатила глаза.
– Почти верно, Макс. Состояние аффекта может явиться эффектом его алкогольного дебюта, – довольная собой сказала она. Королева города, как ее назвал Никита.
Максим, поняв, что где-то оконфузился, сказал, что просто пошутил.
Откуда они взяли этого парня? Не слишком ли он прост для них? Не особо разговорчивый, постоянно поддакивающий как попугай на плече, с яркими замашками потребителя (за вечер он пил как в последний раз и курил как перед смертью), делающий ошибки в элементарных словах! Как он мог оказаться в их компании, если они ее так превозносили, что, казалось, сами ангелы должны выпрашивать у них место на облаках?
Да всё, скорее всего, проще, чем мы можем думать. Вероятно, это сын друга друга отца или друг товарища подруги и тому подобное. Вот и пригрелся. А таким людям, как Данилин и Гришина нужны слабохарактерные, поддакивающие товарищи глупее их самих, чтобы чувствовать свое превосходство, свою власть! Как говорят, что в семье не без урода, так и в компании не без идиота! Вряд ли бы Данилин и Гришина приехали бы сюда, зная зачем, с какой-либо важной для них персоной, ведь все же они понимали, что поведение их не совсем разумно, но тщеславие выступало подстрекателем и не могло смириться с таким, как им казалось, дерзким неуважением.
– Господа, пожалуйста, я прошу Вас, проявите милосердие. Не ко мне, а к моей бабушке, Анне Владимировне! Если я в скорейшем времени не вернусь домой, я боюсь, что ей станет плохо, – совсем отчаялся Александр. – У меня ведь даже и телефона нет.
– Значит, будет тебе двойным наказанием. Все-таки, я хорошо придумала, – ответила Гришина.
– Пей еще, скоро все проблемы отойдут на второй план. – добавил Никита.
– Я не хочу…я ..не..могу! Простите! – Александр снова пытался встать. – Мне нужно домой…домой…– повторял он.
Далее ситуация предстала для Александра туманом в дальнейших воспоминаниях об обстоятельствах этого вечера. Первым поднялся с места Данилин, далее, словно увидев твердое намерение в его взгляде, Гришина последовала за ним. Они схватили Александра за руки, позабыв о брезгливости, опьяненные ромом и жаждой расправы, насильно посадили его на место. Все слова, которые они говорили, пролетали мимо Александра, он слышал их, но не понимал значения. Ему тогда казалось, что он попал в руки чертей, которые говорят на незнакомом ему, неземном языке. Лица Никиты и Кати изменились, исказились от хмеля и жестокости. Они открывали силой рот Александру, вливали туда водку, ром, заставляли грызть лед, обливали шампанским. Александр то плевался, то инстинктивно глотал то, что было у него во рту, но не мог сказать ни слова. Все лицо его ломило от боли, он не мог никак вырваться: сила ярости намного больше обыкновенной физической силы, и Александру приходилось делать то, что он делал – повиноваться.
Максим все курил свою папиросу, но не смеялся. Просто наблюдал.
Наташа от ужаса закрыла рот рукой. Влад заламывал себе пальцы. Услышав стоны Александра и звуки невнятной борьбы, весь персонал сбежался посмотреть на то, что происходило в тот вечер. Им было и любопытно, и противно одновременно. Никто не знал, что делать. Бежать на помощь Александру? Влад был достаточно силен, чтобы остановить происходящий кошмар, но весьма боязлив, чтобы сделать это, так боялся лишиться работы, которая ему сейчас была необходима. Наташа, в свою очередь, осмелилась в тот момент, когда поняла, что дело приняло категорию крайностей, позвонить хозяину кафе, но, к большому сожалению, его телефон был выключен.