После взгляда на него хотелось быстрей бежать к первому же источнику теплой воды и смыть с себя все воспоминания от встречи с ним, хотя Александр даже и не думал ни до кого дотрагиваться. Он был умен и объективен, прекрасно понимая, что внешность его весьма тошнотворна. Тем не менее, ни разу в жизни не было ни одной секунды, когда б он захотел освободить мир от своего существования. Он был ужасен внешне, но внутри, там, где хранится душа, Саша был самой справедливостью, светочем своего времени, хоть и не догадывался об этом.
Анна Владимировна, как могла, уберегала внука от жестокого внешнего мира, но, увы, этой сильной защите суждено было прекратиться. Стервозность жизни Александр начал чувствовать, когда пришло время получать высшее образование. Какое учебное заведение мог выбрать человек с ярко-выраженными чертами характера, полными доброты и справедливости?
Юридическое. Стать хорошим судьёй, уберегая хороших людей от злых посягательств негодяев – мечта Александра. Однако ей преграждали путь многие обстоятельства.
4
Редко видев мир таковым, каков он есть, ориентируясь преимущественно на книги, Александр, поступив в институт, был, мягко говоря, смущен. Ему было непонятно, о чем говорят окружающие люди; что они делают, для чего, и какие принципы ими движут. Также, если о дружбе и вражде он лишь читал в романах, то теперь Александру более или менее становилось ясно, что это за состояния. Но он был собой, не стеснялся самого себя, не изменял устоям.
Мораль, за неимением родной, была ему матерью. Александр вел себя достойно;
держался одиночкой. Каждый день он слышал шептания вокруг себя, но настолько привык к ним, что уже и не представлял бы себе жизнь без них.
Достаточно много времени прошло для Александра относительно хорошо. Он только и делал, что учился, пока все студенты удачно создавали наиболее приятные союзы и устраивали себе увеселительные мероприятия далеко не высококультурного содержания. Почти никто не старался задеть Александра лично, указать на его ужасающую внешность – все просто держались от него подальше и не более того, а Александр делал то, для чего пришел в учебное заведение.
Картина изменилась на заключительном, пятом курсе института.
Вместе с Александром на одном курсе учился один юноша – Данилин Никита. Человеком он был непростым. Видимо, все с детства было ему позволено, и эта избалованность прямо-таки сочилась из него и изливалась в соответствующую ауру. И с девушкой встречался себе подобной – Гришиной Катей. Вместе они стали непотопляемым кораблем необоснованной самоуверенности, вседозволенности и мотовства. Они могли спокойно прогуливать занятия, просиживая их в кафе, за дорогим кофе или роллами, не беспокоясь за обучение – все тылы у них были прикрыты высоким положением их родителей. Так, оба эти человека по злобной своей натуре просто ненавидели Александра. Они считали, что он не достоин учиться в учебном заведении вместе с ними, и из раза в раз пытались это доказать своими колкими замечаниями.
Их неприязнь показала свое лицо после нелепого случая.
Шла самая обыкновенная лекция, которая может идти в юридическом ВУЗе. На первой парте, впрочем, как обычно, сидел Александр и внимательно записывал за преподавателем сложную тему. У сидевшей сзади Кати Гришиной, которую в этот раз угораздило сесть позади Пражского, закончились чернила в ручке. Лекция непростая, преподаватель требовательный и неподкупный – писать нужно, деваться некуда. Она шепотом спросила у всех кого можно запасную, но ее не было ни у кого. Обычная студенческая ситуация. Подруга, сидящая рядом с ней, указала пальцем в спину Александра и сказала:
– Спроси у него.
– У кого? – сморщилась Гришина. – Ты рехнулась?
– У него– то точно есть! У него всегда все есть… –саркастически заметила девушка.
– Не издевайся, а. – Гришина закатила глаза. – Если он хоть на градус сюда повернется – меня вырвет утренним мокачино.
«Разговоры прекратили!» – послышался строгий приказ преподавателя.
Девушки замолчали, а после того как преподаватель продолжил читать лекцию, засмеялись в полголоса.
– Я лучше ногтями царапать на тетради буду, чем ручку у него спрошу.
Девушки снова засмеялись.
– Что происходит там? Может кто-то хочет вести лекцию за меня? Гришина, пожалуйста, выходите, мне будет интересно Вас послушать, и я как раз отдохну, – сказал преподаватель.
– Нет, нет, – улыбаясь, ответила Гришина, – я в поисках ручки, моя закончилась, и ни у кого нет.
– В аудитории в сто человек ни у кого нет ручки? Одолжите Гришиной кто-нибудь ручку, и дочитаем уже, в конце концов, лекцию! – возмутился преподаватель.