Александр лег на диван, не на свой, а на диван Анны Владимировны – так ему было как будто легче, и он даже умудрился уснуть. Усталость победила. Отчетливых снов ему не снилось. Он только помнил, что видел во сне лица многих людей, что мелькали за последнее время, но отчетливого сюжета не было.
13
Александр проснулся без будильника около половины восьмого утра, сразу поднялся. Коснулся грубыми пальцами фотографии бабушки, сказав ей: «С добрым утром! Хочешь кофе? Теперь тебе можно пить его сколько угодно, не опасаясь за сердце! Пойду, сварю». Александр взял фотографию с собой и поставил ее на кухне. Приготавливая кофе, он беседовал с бабушкой. То есть, со стороны, он, безусловно, говорил сам с собой. Но он так привык по утрам (да и не только по утрам) болтать с Анной Владимировной о том, о сем, что мозгу просто необходимо было делать это, иначе стресс проявлялся бы еще сильнее. И Саша все понимал.
– Я сейчас пойду в институт, бабуль. Как-то же нужно жить дальше. Я думаю, что нужно искать работу. Теперь уже точно. Даже не отговаривай меня. А то скажешь опять: «Наработаешься, наработаешься!» Жаль, конечно, что придется пренебрегать учебными занятиями. Очень жаль. Однако ничего не поделаешь… Тебе сколько сахара? – Александр поглядел на фотографию. Видимо, она что-то ему ответила. Может, она его и слышит, только ее голос из-за разности форм существования и многих преломлений в пространстве не доходит до внука.
– Хорошо. Две так две. Я забыл просто. Ты давно не пила кофе. – Александр поставил чашку рядом с фотографией. – Да еще методистка сказала, чтоб я принес им справку в доказательство своего отсутствия. Что же я им принесу? – он взглянул в лицо на портрете. Бабушка улыбалась.
Отсюда начался новый период в жизни Александра. Взрослая, самостоятельная жизнь, не радующая ни перспективой, ни уважением, ни добротой. Постоянные разочарования. Хотя один праздник в его жизни присутствовал. Они начали дружить с Аленой Добронравовой.
14
Спокойным шагом Александр добрел до института. Он не думал о том, что может встретить Данилина, Гришину. Он был полностью погружен в обдумывание своей жизни, всего произошедшего, воспоминания, в которых еще присутствовала Анна Владимировна. Жизнь разделилась на «до» и «после», лопнула, образовав огромную трещину. Александр неустанно корил себя за то, что спровоцировал смерть любимого родного человека. В своей вине он был уверен. И чувство вины прибавляло скорби. Сколько пройдет времени прежде, чем все станет восприниматься как должное? Ведь это непременно случится. Человек адаптируется ко всему. Только при употреблении слова «адаптация» часто имеется в виду образ жизни, среда обитания, погодные условия, пища и прочее. Но к внутренним переживаниям человек тоже приспосабливается. Это называется смирением.
Решив не идти на занятия, тем более, совсем неподготовленный в силу весомых обстоятельств, Александр, слегка покрасневший от преддекабрьского морозца, зашел в деканат.
– Здравствуйте, – поприветствовал он всех.
– Пражский! Почему Вы не на занятиях? – хмуро спросила его методистка.
– Видите ли…– начал он.
– Не вижу. Быстро на пару!
– Но…
– Никаких «но»!
– Мне нужно кое-что спросить у Вас, – пытался донести Александр.
– Все вопросы на перемене, – отрезала методистка.
– Но….
– Никаких «но»! – методистка посмотрела прямо на Александра. До этого она сидела и тщательно создавала видимость работы, перебирая бумаги.
– Мне нужно, – не сдавался Александр.
– Пражский! Я, что, непонятно объясняю? Или говорю на китайском? Я сказала, что все вопросы после занятий! В противном случае я имею право сделать Вам выговор! – сказала она быстро, отрывисто.
Александр не стал продолжать. Он не боялся выговора, просто понял – спорить бесполезно. Он пошел в кабинет, где совсем недавно началось занятие. До этого дня Александр ни разу не опаздывал. Некоторое время Саша не знал, как зайти, однако зря – преподавателя еще не было. Он часто задерживался. Видимо, дисциплина должна быть только среди студентов. Студентам нельзя опаздывать, преподавателям – можно. Разговаривать по телефону во время занятий преподавателям можно, студентам нельзя! Какая-то негласная дисциплина и для всех это нормально.
Александр прошел на свое место, где уже по соседству сидел Осипов, замечая на себе не один взгляд. Все замолчали. Кто же знает, о чем они думали? Точно не о том, что было на самом деле. Ни Данилина, ни Гришиной не было. Первой пары для них не существовало.