– И благодаря вашей репутации. Ваши изделия не дешевы.
Таш поерзала, но глаз не отвела.
– Это вы скоро узнаете.
Эйден усмехнулся и спросил нечто, выходящее за рамки сценария:
– Вас не смущает, что Жарден разбогател на вашем таланте, а затем дал вам полную свободу?
Похоже, Таш хотела прокомментировать это, но передумала.
– Он мог продавать их только однажды. Я же могу делать новое изделие каждую неделю. Кроме того, – она улыбнулась женщине, которая пришла принять ее заказ, – художник продает каждое произведение, извлекая при этом для кого-то другого прибыль большую, чем для вас. Закон джунглей. Не стоит привязываться.
Подходит ли это к людям? Такова, значит, тактика выживания в ее мире?
Таш повернулась, чтобы сделать заказ. Круглосуточный завтрак. Совершенно неприемлемо, ведь уже почти четыре часа. Эйден заказал что-то легкое и вторую порцию кофе. Интересный будет обед.
– Откуда такое увлечение природой? Все эти морские существа, птицы и неистовые краски.
Таш внимательно посмотрела на него, пожала плечами:
– Я делаю то, что диктует мне стекло. Обычно что-то, имеющее отношение к природе.
– Стекло вам диктует. В самом деле? Это немного хиппово.
Она улыбнулась.
– Я и есть хиппи. И совершенно не стесняюсь этого.
Если она и хиппи, то сегодня обуздала свои пристрастия. Темный креповый топ с нарядным лифом, юбка в пол. Нечто женственное и струящееся. Эйден не видел ее ног, не терпелось узнать, надеты ли на ней сандалии, накрашены ли ногти или – что-то глубоко внутри его резко перевернулось – имеется ли колечко на большом пальце ноги. Может быть, маленькие колокольчики на лодыжке. Татуировка?
Опомнись, Мур. Фантазировать об украшениях женских ног. Извращенец.
– Что? – спросила Таш, хлебная палочка замерла на полпути к ее рту.
Эйден изобразил на лице спокойствие. Что его выдало? Он ухватился за нечто, заслуживающее доверия.
– Так, вспомнилось. Мои родители. Когда я был маленьким, моя мать была одета почти как вы. Думаю, они, возможно, были вполне органичны в свое время.
Таш улыбнулась.
– Это было в середине восьмидесятых? Движение «нью эйдж» тогда процветало. Очень может быть. Или вы думаете, ваш отец родился в деловом костюме?
Воспоминание, которое выдало его подсознание, когда нужно, чтобы ложь стала очевидной. Эйден действительно помнил мать, одетую по-земному и свободно. Смеющуюся с отцом, обнимающую малыша Эйдена. Воспоминание имело оттенок техниколор, как у фотографий восьмидесятых годов. Но именно счастье матери показалось ему неуместным. Много времени минуло с тех пор, как у него возникли воспоминания о том, как она смотрела на отца. Обожающе. Заинтересованно. Возможно, это больше плод воображения, чем воспоминание. Эйден не мог представить отца лежащим на траве у реки, разглядывающим облака, дышащим в унисон с журчанием воды.
– Вы, значит, не много знаете о прошлом родителей? – Таш тщательно делала нейтральное лицо. Можно подумать, Эйден не заметит ее неловкие попытки получить информацию об отце, которой она сможет воспользоваться для его обольщения.
Он сжал челюсти.
– До того, как я появился? Нет, не очень. Я знаю, что они встретились в универе. Он одновременно проходил курсы по коммерции и праву, она изучала искусство до тех пор, пока не ушла в конце второго года.
Похоже на судебный протокол.
– И хватит об этом.
– Вам не любопытно?
– Не особенно. Это старая история.
Странно, что матери Таш не было среди знакомых. Она приподняла бровь.
– Скорее, не считается, поскольку не касается вас.
Уфф! Неужели я стал таким ничтожеством после знакомства с ней? Да, наверное.
– Мои родные близки, но они всегда старались держать детей подальше от дел старших.
На самом деле в его семье дети получали по рукам за то, что совали нос в дела взрослых. Поэтому он точно знал, как возмутится отец, когда поймет, что сын старается помешать охотнице за состоянием. Но это его не волновало. Он вряд ли будет стоять в стороне и даст Наташе Синклер, этой сирене с кольцом на большом пальце ноги, разрушить тридцатилетний брак.
Его отец красивый богатый человек. Амбициозные женщины регулярно приходили и уходили. Но, как правило, не производили каких-либо серьезных изменений. За все годы, что они проработали вместе, Эйден никогда не видел отца таким зацикленным на женщине. Особенно на такой молодой. Хотя знал, подобное бывало, по крайней мере один раз. Печально известный случай, никто не упоминал этого, разве что шепотом. Если Таш хочет путаться с богатым Муром, ей придется раскусить крепкий орешек наследника. Он способен, более чем охотно, отбить ее, его тряхнуло при этой мысли.