Лора Брантуэйт
Краски мечты
1
– Привет, соня…
Джина открыла глаза. Нельзя сказать, что ей очень этого хотелось. Ей снилось что-то волнующее и прекрасное, как детские воспоминания об ослепительных по-весеннему солнечных лучах, о самых опасных аттракционах и ванильном мороженом с клубникой.
Материальный мир, поначалу похожий на не очень яркий калейдоскоп с плохо наведенной резкостью, мало-помалу обретал границы. Джина видела потолок, часть стены, уголок окна с опущенными жалюзи – и лицо мужчины, склонившегося над ней. Мужчина был весьма симпатичным, с чувственными губами и квадратным подбородком. Очки в тонкой оправе, которые он в данный момент пристраивал на носу, почти не портили впечатления.
– Вот умница! Давай просыпайся! Только не закрывай глаза! Я верю, у тебя получится!
– Виктор, знаешь, в такие моменты я ненавижу тебя больше всех на свете! – Джина натянула одеяло до самого носа и поудобнее устроила подушку под головой. Нужно ли говорить, что все это она проделала с закрытыми глазами…
– Господи, ну почему я встретил именно эту женщину?!
– Это неправда. Ты встретил тысячу женщин. А выбрал меня. А теперь несешь за это ответственность, – сладко пробормотала Джина из-под одеяла.
Слышно было, как Виктор выбирается из постели, шлепает босыми ногами по полу и начинает копаться в ворохе одежды, сваленной в кресло накануне. Ну, или по крайней мере, в радиусе метра вокруг него.
Джина натянула одеяло до самой макушки, чтобы надежнее спрятаться от неумолимо надвигающейся на нее утренней реальности.
Сегодня вторник. А это значит… О боже, это значит, что нужно позвонить Трейси Фитцджеральд и договориться о встрече с этой заносчивой бесталанной дурой, ответить на восемь писем, полученных еще вчера, и, судя по всему, не пойти за покупками с Мэган!
Господи, ну почему этот день уже наступил?
Из-под одеяла раздалось капризно-жалобное мычание.
Видимо, Виктор среагировал именно на него.
Джина не учла, что, закрывая одеялом голову, она оставляет пятки совершенно беззащитными. А это большой промах, если боишься щекотки…
– А-а-а-ай! Отойди от меня! Уйди, псих! – Джина брыкалась, но это не помогло, и пришлось пустить в ход подушку.
Виктор отступил. Он на несколько секунд залюбовался Джиной: сияющие, широко распахнутые глаза, взлохмаченные светлые локоны, обнаженное плечо… Она сейчас была похожа на только что проснувшегося лесного эльфа. С очень нелегким характером.
– Так-то лучше. Хорошая девочка! Вот теперь, не теряя заряда бодрости, поднимайся и иди в душ. – Виктор потянул Джину за руку.
– Вик, скажи мне только одну вещь: почему каждое утро ты ведешь себя как настоящая скотина?
– Во-первых, мы вместе не каждое утро, так что не обобщай, а во-вторых – потому что с тобой кто угодно может опоздать на работу!
– Ага! Тебе работа дороже меня?
Не дождавшись ответа, Джина закрылась в ванной.
– Нет. Не дороже. Наверное, поэтому опаздывать на нее – моя карма… – Виктор поправил очки, выдохнул и вернулся к своим брюкам.
Джина категорически не понимала людей, которые принимают по утрам холодный душ. Ее силы воли едва хватало на то, чтобы выбраться из теплой мягкой постели, и в глазах Джины это было подвигом, который требовал вознаграждения. Например, очень горячего душа с неумеренным количеством душистого геля. Этот процесс затягивался обычно минут на двадцать.
Сегодня Джина провела в ванной двадцать три минуты. Виктор три раза пообещал себе, что больше не останется здесь на ночь, и два раза сказал Джине о своем решении в следующий раз принимать душ у соседей. Так как «соседями» была высокая длинноволосая блондинка с пухлыми губами и очень соблазнительными формами, то Джина даже один раз вылезла из душевой кабинки и показала Виктору язык. Это чуть было не закончилось для нее плачевно, потому что он стоял наготове и собирался прорваться в ванную.
Закутанная в пушистый махровый халат и благоухающая какими-то экзотическими цветами, Джина явилась из нежных облачков пара подобно Афродите, рожденной из пены.
– Виктор, ты просто золото! – пропела она, безошибочно определив, что из кухни доносится запах свежих тостов с арахисовым маслом.
– Я знал, что когда-нибудь ты меня оценишь. Неужели этот день настал? – Виктор разливал кофе.
– Кажется, да, – рассеянно ответила Джина.
Завтрак проходил в молчании, как это часто случалось. Виктор просматривал бумаги, Джина лихорадочно составляла список дел на сегодня. Перспектива становилась все менее радужной: вместо одной встречи наметилось три, и только единственную из них можно было бы с натяжкой назвать приятной, накопилась куча бумажной работы, кроме того, нужно было заняться составлением каталога к новой выставке. Кстати, выставке Трейси Фитцджеральд.
И кто бы мог подумать, что работа в картинной галерее может оказаться настолько безрадостной?!
Нет, конечно, маленькие радости есть, но я, когда хотела заниматься искусством, мечтала совсем о другом!
Так бывает. Мечта остается мечтой. Жизнь идет своим чередом. Порой художник может все время тратить на организацию чужих выставок.
И заполнение документации…
Джина подняла глаза на Виктора. Он энергично жевал бутерброд.
Молодой адвокат вполне может сойти за прекрасного принца. Главное – захотеть, потом, правда, придется забыть свою мечту, но ведь иначе никак.
Да нет же, не в том дело, что я его не люблю. Люблю, он классный…
Хотелось продолжить это, и вертелось в сознании какое-то «но», однако Джина оборвала эту мысль.
Без «но». Мы давно вместе, и нам хорошо.
Они давно были вместе, и им было хорошо. Тепло и достаточно просто. Так бывает, когда друзья начинают заниматься сексом. Есть какое-то теплое чувство по отношению друг к другу, есть та или иная степень доверия, есть секс – этого, право, достаточно, чтобы не быть несчастным. А любовь… Кто ее видел, эту самую любовь? Что она есть такое? О безумной страсти, которая толкает на самые невероятные подвиги и на предательство, разрушает, испепеляет, наполняет жизнь смыслом и счастьем (или несчастьем, только разницы почти никакой нет), написано немало книг, песен, сняты сотни фильмов. Но кому из людей случается испытать ее? Многим ли?
Джина долго металась в поисках того самого – светлого, безумного и яркого, а потом, как выразилась ее мать, «перестала забивать себе голову всякой чепухой», сошлась с Виктором, с которым ее познакомила подруга Мэган, и, казалось, стала жить спокойнее и счастливее, чем когда бы то ни было.
Виктор был привлекателен, неглуп, успешен в профессии и играл в гольф по воскресеньям. Он неплохо разбирался в искусстве и даже без особых затруднений мог отличить Мане от Моне, чем привел Джину в полный восторг на первой неделе знакомства.
Виктор нравился Джине как человек, еще больше – как любовник, и ей ничего не оставалось делать, как признать то спокойное чувство, которое она к нему испытывала, любовью и заняться наконец решением других вопросов. Например, самореализацией.
Но черт бы ее побрал, эту жизнь: и здесь не складывалось. Джина взяла в руки карандаш гораздо раньше, чем научилась писать. Она рисовала с упоением. Потом, когда маленькая Джина узнала, что есть еще и цветные карандаши, и фломастеры, и – слава Создателю! – краски, она поняла, что будет рисовать всю жизнь.
Проблема заключалась в том, что у ее родителей были несколько другие соображения на этот счет. Отец Джины, Джозеф Конрад, был банковским служащим в третьем поколении. Ее мать, Вероника Конрад, в девичестве Бьянко, была женой банковского служащего. И этим сказано все. Что удивительно, полуитальянское происхождение не отразилось ни на цвете волос Вероники, ни на ее темпераменте.