Я думаю, это был настоящий первый день нас как семьи. Конечно, мы уже какое-то время жили под одной крышей до этого дня, …но это был первый день, когда мы по-настоящему НАСЛАЖДАЛИСЬ друг другом, …только мы втроем.
И я люблю отводить глаза вправо… прямо к фотографии немного большего размера, на которой лица Чарли и Эдварда, их профили рядом, они вместе рыбачат, …и красный рассвет так прекрасно окрашивает их кожу. Я помню, как ощутила слезы на глазах, когда сделала этот кадр. Само собой, на обоих надеты непохожие друг на друга старые рыбацкие шапки, с приманками и крючками. Двое отцов,… двое мужчин, которых я люблю больше всех на свете.
Я немного опускаю глаза вниз, и на следующем фото Кэти, четырнадцатилетняя, ее рот широко раскрыт, она стоит в лодке Чарли, держит обеими руками удочку, выдергивая из озера приличных размеров форель. Смотрю на брызги воды, застывшие в воздухе вокруг нее, …и на ее непослушные рыжие волосы, … кудри, торчащие во все стороны, … увековеченные на этом фото. Так красиво.
Мне надоело смотреть на снимки с рыбалки, поэтому я поднимаю глаза вверх, почти к самому верху стены. Я не могу сдержать улыбки, которая расплывается на моем лице, когда я вижу фото Эдварда в церкви, одетого в костюм, ухмыляющегося Кэти, которая стоит рядом с ним на коленях, ее ладошки сложены вместе и смотрят в небеса, …она показывает ему, как делать это правильно. Она еще такая маленькая на этом фото. Такая невинная, невзирая на все, через что она прошла.
Эта фотография напоминает мне кое-что, поэтому я ищу глазами снимок, на котором Эдвард в черных солнечных очках, сделанный тогда, когда он ненадолго лишился зрения, сразу после смерти Рейвен, Джеймса и Кевина. Под очками у него на каждом глазу по повязке, и он постоянно носил солнечные очки, чтобы мы с Кэти не слишком расстраивались, словно так мы могли забыть о его повреждении и думали, что он просто «пытается выглядеть клево» или «не хочет, чтобы его узнали поклонники».
Это единственное фото с ним, которое я сделала в тот период, … но на нем запечатлен важный момент. Эдвард прижимается к Кэти и, кажется, что он сейчас раздавит ее в своих крепких объятьях. Но она улыбается, и ее глаза закрыты, словно она рядом с лучшим человеком на Земле (так оно и есть). На фото торт с одной свечой на столе рядом с ними, …Кэти испекла его для Эдварда, сказав, что он заслужил еще один день рождения, лучший, чем тот, настоящий, который был у него в этом году. Она сказала, что одна свеча для единственного желания – чтобы папа снова смог видеть. Она сказала ему, что это все, чего она хочет.
Это Эдвард попросил сделать это фото. И затем фото, рядом с тем… на нем мы трое в черных солнечных очках, стянули их к носу, обнажив верхнюю половину глаз, …и Эдвард улыбается. На этой фотографии Эдвард может видеть! Мы только что вернулись домой из больницы, где к нему окончательно вернулось зрение впервые за шесть недель слепоты. Повязки были сняты и после того, как он моргнул несколько раз,… его губы изогнулись в самой головокружительной улыбке, …и он заявил, что видит нас! Мы втроем десять минут плакали и обнимались, прежде чем врачу удалось усадить Эдварда обратно, чтобы проверить еще кое-что.
Это был великий день, и я по-прежнему дрожу, когда думаю о нем.
Мне бы хотелось иметь несколько фото, запечатлевших, каким храбрым Эдвард был в течение этих недель. Он по-прежнему заботился о Дэнсер, …он продолжал работать на конюшне, …он отказался прекращать жить своей нормальной жизнью из-за того, что у него перед глазами темнота. Всегда было приятно смотреть, как он настаивает на том, что все делать так же, как и раньше, …но он никогда не сдавался. Я уверена – лошади прекрасно провели время во время тех недель со слепым Эдвардом. Псих и Темпер в особенности насладились местью незрячему конюшенному.
К тому времени, как к нему вернулось зрение, он уже в любом случае мастерски научился делать все, будучи слепым. Доктора совсем не были уверены, что его зрение вернется, …они сделали все возможное, …и сказали, что теперь все в божьих руках. У нас с Кэти заняло много времени напомнить ему обо всех случаях, когда Бог помогал ему в жизни. Но он по-прежнему не внимал нашим доводам, и нам было больно видеть, как мало в нем веры.
Я все еще слышала его голос, полный эмоций, ломающийся от слез, когда он увидел нас с Кэти впервые с тех пор, …позже той ночью он сказал мне в постели, что единственное, что пугало его до чертиков – это то, что он никогда больше не увидит моих глаз. Или моего румянца. Или того, как его дочь превратится в женщину.
– Спасибо тебе, Господи, за то, что ты не отнял это у меня, – сказал он в ту ночь сквозь слезы, лежа в моих объятьях, прямо перед тем, как мы неистово занялись любовью. Вот когда я подумала, что он решил дать Богу еще один шанс, …и в следующее воскресенье мы отправились в церковь вместе.
От всех этих воспоминаний глаза у меня снова наполнились слезами, даже сейчас, …так что я вынуждена была отвернуться, …и увидела фото Кэти. Она сидит за рулем и закатывает глаза на Эдварда, сидящего на пассажирском сидении с открытым ртом, потому что в этот момент он читает ей какую-то нотацию, …но я не могу вспомнить, что именно он говорил.
Пальцами он словно указывает ей через лобовое стекло на настоящие машины, …но я точно помню, что он целую неделю не позволял тронуть машину с места, пока учил ее поворачивать ключ зажигания.
Я громко рассмеялась и взглянула на соседнее фото, …на котором маленькая желтая машина Кэти едет по дороге, …а Эдвард преследует ее, …приложив руки ко рту с криками «БУДЬ ОСТОРОЖНА, КЭТИ!», и я все еще слышу его крик, в котором любовь, а не злость.
Это был важный момент для него, …редкая секунда времени, когда он ненадолго отпустил ее. А у нее уже были права, …и она направлялась отпраздновать это со своими друзьями. Ему это не нравилось, …но он разжал свои пальцы и в то утро выпустил ее на волю. Позвольте вам сказать, это был тяжелый денек для МЕНЯ. Каждый раз, когда раздавался звук двигателя, Эдвард подпрыгивал и бежал к окну смотреть.
Это приятно – когда ты родитель и можешь оглянуться назад, почти заставляя свою взрослую дочь снова превратиться в маленькую девочку. Это чувство посетило меня сейчас, когда я с гордостью смотрю на снимки Кэти, занимающейся каратэ. Так много турниров, …наградных лент, …статей. Мне нравится эта газетная статья, висящая здесь, в которой фото Кэти, держащей свой трофей. Заголовок очень крупный и гласит: «Каллен выигрывает чемпионат третий год подряд!».
Это странно. После всего, что Кэти пережила в тот день, когда Кевин с Эдвардом дрались на стеклянном полу, …я очень боялась, что у нее навсегда останется шрам на сердце. Что она всегда будет бояться. Но она удивила нас всех. Она заставила Питера научить ее всем движениям, что он знал, и множеству тех, каких он никогда не делал раньше. Питер начал тренировать ее, а не просто обучать кое-чему. Кэти всегда хотела большего. Больше уроков. Больше движений. Я думаю, что она решила больше не быть слабым маленьким ребенком. Я думаю, все мы знали, что нам никогда больше в жизни не придется драться, …но Кэти все равно не хотела оказаться неподготовленной, представься ей такая возможность. Я никогда не забуду ее голос, который звучал так по-взрослому, …почти как у солдата, когда она сказала мне: «Никто больше и близко не подойдет, чтобы снова причинить боль МОЕЙ семье».
Мне очень нравятся фотографии, на которых с ней Питер и Тао. Да, Тао тоже тренировался и посещал вместе с Кэти каждое занятие. Он также выигрывал награды на некоторых турнирах. Вместе Кэти с Тао были очень опасной парочкой, даже будучи подростками. И было нелегко ухитриться держать Эдварда под контролем во время тех турниров, уж поверьте. Он жаждал крови каждого ребенка на соревнованиях, который осмелился стать соперником его дочери. Однажды ребенок ударил Кэти ногой по лицу, и я чуть не упала с наших сидений, держась за ногу Эдварда, когда он рванул вниз. Потребовалась я, Питер и парочка судей, чтобы не подпустить Эдварда к пятнадцатилетнему подростку!