Сейчас на экране появились Эмметт и Джаспер, стоящие в коридоре дома, и Эдвард подошел к ним и представил их как «мои телохранители».
«Мы делаем так, что его милое личико остается нетронутым», – саркастически говорит Джаспер и выгибает правую бровь, глядя в камеру.
«Когда он уезжает, мы едем вместе с ним», – сообщает Эмметт, – «Он просто подходит прямо к девушкам, парням, к кому угодно, …даже не беспокоясь о том, что их сутенеры находятся поблизости, …он раздает свои карточки, не беспокоясь о том, что они могут сделать с ним. Это была хорошая идея Беллы – нанять нас, чтобы мы возвращали его домой одним куском».
«Это не ТАК!» – возразил Эдвард в камеру, отталкивая от нее Эмметта, – «Я могу справиться и сам, не верьте им. Они ездят со мной, чтобы приносить поесть, когда я проголодаюсь, …и чтобы составить мне компанию».
Джаспер на заднем фоне начинает смеяться, и я тоже смеюсь над тем, какие они придурки и как любят друг друга. Я очень рада, что они не слишком долго прожили порознь. Они как настоящие братья. Как только закончился суд, и мы отказались дальше жить по программе защиты свидетелей, в тот же день в нашу дверь громко постучали. Это был Эмметт! На следующей неделе объявился Джаспер, …затем Розали, …и, наконец, Элис. Кажется, они тоже не очень-то хотели продолжать прятаться и с тех пор всегда были с нами.
Чарли также живет в городе. Он преподает в Полицейской Академии Каспера. Эта рекомендация поступила от самого Боба. Чарли больше вообще не пользуется инвалидным креслом. У него протез на ноге, и вы бы никогда не догадались, что он у него имеется, увидев, как он двигается. Ему лучше, чем когда-либо.
Они показывают, как Эдвард снова отвечает на телефонный звонок и говорит: «Потерянные ангелы».
С другого конца трубки раздается громкий злой крик, и лицо Эдварда, мягкое и терпеливое… становится строгим, и на нем читается сдерживаемая ярость. Это разозленный сутенер, …и он кричит Эдварду, чтобы тот «занимался, блять, своими делами».
«Пошел на хуй, кусок дерьма!» – Эдвард усмехается в телефонную трубку, – «Она никуда не пойдет. Теперь она со мной и ты никогда не получишь ее обратно».
Наступает пауза, пока звонящий выкрикивает еще что-то, а затем Эдвард ухмыляется.
«О, да?» – судя по голосу, он совершенно не напуган, – «Ты придешь ПО МОЮ ДУШУ? А ты достаточно крут, да? Так крут, избивая женщин, что теперь придешь ИЗБИТЬ МЕНЯ! Учись драться, ЧУВАК! Мой адрес: Лоукэст Авеню, дом 522. Я здесь – приходи за мной! И приводи своих друзей!»
И затем Эдвард швыряет трубку.
«Ты не боишься, что они придут и изобьют тебя?» – спрашивает Питер.
Эдвард усмехается.
«Эти бесхребетные трусы? Нет. Никто из них ни разу не пришел сюда, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. А даже если и придут, я не боюсь, …не в этом городе. И определенно не в этом доме. Это безопасное место. Я привык думать, что здесь не случается подобных вещей, …но теперь я знаю, что случается. И если они покажутся, с ними будет покончено. Потому что тогда мы отправим их за решетку».
Сцена меняется и сейчас другой день, «Дом потерянных ангелов» и камера следует за Эдвардом.
«Это очень важная стена», – почтительно говорит Эдвард с экрана, останавливается, и камера фокусируется на нем.
Большими буквами на стене сверху идет надпись: «Они НЕ любят тебя». Это «они» означает сутенеров, собственников, хозяев, господ, …всех их. И в центре висит картина, на которой изображен Эдвард с руками, связанными над головой, на коленях, без рубашки, и вся его спина покрыта кровавыми отметинами от плетей. Его глаза закрыты, голова опущена вниз и одна-единственная слеза стекает по лицу.
«Мой первый «ангел» нарисовала это для меня», – гордо говорит Эдвард с улыбкой, – «Керри, с которой вы познакомились несколько минут назад. И, как видите, за годы здесь появились эти картины, изображающие людей, которые здесь побывали, …тех, кто хотел добавить свои изображения на эту стену, чтобы их увидели те, кто придет в этот дом после них».
Я вижу картины, на которых нарисованы раны, …порезы на лице,… синяки, ножевые ранения, черные глаза, опухшие губы и даже сломанную руку, пока камера медленно движется вдоль картин. На них все люди, с которыми мы знакомы, …люди, которых Эдвард нашел и привел к нам.
«Это некрасиво», – голос Эдварда, наконец, нарушает тишину, и его глаза влажные, когда он продолжает, – «Но это правда. Это лишь небольшая часть той боли и насилия, которую я видел за годы. Но их не сравнить с надеждой и любовью, которых в этом доме становится все больше и больше».
Затем Эдвард ухмыляется и говорит в камеру:
«Этот дом охраняется призраками. Время от времени я вижу их, прямо здесь. Этот дом был заброшен, пустовал, …полный боли, печали… и гнева. Здесь жили девушки, «ночные бабочки», и они были убиты во сне, …сожжены заживо. Они спасли нас здесь, …давным-давно. И, когда этот дом отдали нам, я не смог придумать лучшего места для «Дома потерянных ангелов». Когда я привожу сюда кого-то впервые, они МЕРТВЫ изнутри. Их сердце разбито, их дух сломлен, …прямо как у меня в свое время.
Но в этом доме мертвые снова поднимаются, …их дух возвращается к жизни… или отказывается умирать. Здесь много слез, …много злости, …но здесь больше смеха и жизни, чем всего остального. И здесь есть надежда. И в этом доме течет живая кровь.
Я спросил разрешения у призраков, …леди, живущих в этом доме, …прежде чем забить здесь первый гвоздь. Я встал здесь и спросил у них – принимают ли они мои идею создать здесь такое место. И я получил от них ответ. Здесь не произошло ни одного несчастного случая, …ни одного пожара, …не было ни единого упоминания о том, что здесь происходит что-либо страшное или угрожающее. Они делают кое-что – гасят свет, когда я слишком долго работаю за своим столом, если я засыпаю перед компьютером. Время от времени я слышу их, …словно где-то очень далеко раздается девичий смех. Когда я ухожу вечером домой, я желаю им спокойной ночи, прежде чем выйти за дверь. Я думаю, что сейчас они обрели мир. Им нравится то, что мы здесь. И я никогда не попрошу их уйти. Мы вместе».
Теперь на экране появляется Розали, мы с Элис сидим рядом с ней на белом диване в одном из конференц-залов особняка, и она выглядит очень злой, пока вспоминает:
«Мы трое жили в НЬЮ-ЙОРКЕ! Где живут тысячи проституток! И мы звонили во все инстанции, пытаясь хоть как-то помочь Эдварду выбраться из этой ситуации! НИКОМУ не было до этого дела! НИКТО ему не помог! Все слышали, что он – проститутка и говорили типа: «Ну, он сам попал в этот переплет, ему и искать – как из него выбраться». ЭВРИКА!»
«Это печально», – говорит Элис, – «Люди думают, что ты сам просил этого, словно ты ХОТЕЛ быть таким, …так что они поворачиваются к тебе спиной, …Эдвард прав. Никто не слышит их криков о помощи. Или им просто нет до этого дела. Есть всевозможные центры помощи алкоголикам, наркоманам, даже людям, которые бьют своих детей, …но никто не подумал, черт возьми, создать такой центр для тысяч людей на улицах…»
«Теперь он есть», – говорю я Элис на экране, и мы втроем гордо улыбаемся друг другу.
Розали уверенно кивает и говорит: «Чертовы добропорядочные граждане».
«У меня никогда не было необходимости ходить по улицам», – на экран снова вернулся Эдвард, он беседует с Питером на конюшне, поглаживая гриву Йо-Йо. Теперь Йо-Йо совсем взрослый, и это самый огромный конь на родео, …он звезда шоу.
«Я продавался в клубе», – говорит Эдвард, мысленно возвращаясь к тем дням, и его глаза снова печальны, – «Я продавался через интернет, …и я очень дорого стоил. Это стоит дорого – если ты хочешь подпортить товар, сжечь его плоть, порезать его кожу, вызвать кровотечение. Но это было моей работой… быть игрушкой, …быть тем, каким хотят, чтобы ты был, вне зависимости от того – хочешь ты этого или нет. Я хорошо делал свою работу, с широкой улыбкой на губах, …и со счастливым блеском в глазах. Я думал, что она любит меня, …я начал верить в ложь, …я хотел их денег, …я хотел, чтобы моя дочь снова стала целой, я хотел, чтобы у нее была жизнь, даже, несмотря на то, что моя закончится. Я стал прекрасным притворщиком. Я дурачил даже себя самого. Я все время говорил себе, что Виктория любит меня. Я даже сказал это Белле в самом начале. Я каждый день благодарю Бога за Беллу. Она открыла мне глаза».