Выбрать главу

Станичники делегировали к Черновцову самых заслуженных казаков, доказывая, что красные уже в ловушке и никуда не денутся, — не жги станицу! Переговоры отвлекли внимание казаков. Воспользовавшись заминкой, по команде Алексея матросы вырвались наружу. Одни ловили коней, другие прикрывали товарищей пальбой и гранатами. Несколько разведчиков ускакали под организованным прикрытием, остальные же продержались некоторое время и должны были уйти обратно к баням.

Вырвавшиеся разведчики во главе с матросом Седым сообщили командованию о близости противника и произошедшей схватке. Бойцы заволновались, торопясь на выручку.

Командир, однако, не разделял общего порыва:

— У противника значительный численный перевес, а при такой невыгодной диспозиции — в открытом поле, или, что еще хуже, во враждебной станице — ввязываться в бой с кавалерией Черновцова считаю неправильным. Мы не можем из-за группы дозорных рисковать всем отрядом. Поэтому, как ни прискорбно… Тем более за передовым разъездом белоказаков где-то неподалеку должна следовать и основная конница…

Преодолевая болезненный стук крови в висках, задыхаясь от волнения, внешне спокойная Мария Сергеевна напряженно соображала: с точки зрения тактики, командир был прав, но бросить на верную гибель товарищей… Алексея… Возможно, она искала себе оправданий, но наконец решилась и взяла дело в свои руки. Подчиняясь партийному руководству, полк выдвинул вперед красных казаков (морской полк к тому времени разбавили новобранцами из бедного казачества и прочих ополченцев), которые на рысях рванулись по направлению к станице. Моряки спешили следом…

* * *

Завидев казачье ополчение, бойцы Черновцова вскочили на коней и умчались: у них был приказ не ввязываться без нужды в серьезные столкновения. Когда батальоны, окружив станицу, проверяли дворы — у бань уже все было кончено.

Бледная комиссар осматривала изуродованные тела моряков, с ужасом и скорбью узнавая товарищей. Алексея среди них не было.

Мария прошла по главной улице — ноги повиновались худо, дышалось тяжело. В одном из дворов — через плетень — обнаружила склонившегося над товарищем Алексея — он помогал сестре милосердия делать перевязку, придерживая стонавшего товарища. Мигом иссякли силы. Комиссар прислонилась к ясеню, не замечая внезапных слез.

— Что с вами? — Беринг слегка коснулся ее плеча и, озираясь, добавил меланхолично и мрачно: — Да, да… Такое зрелище… не для женских глаз… Сожалею…

Комиссар холодно посмотрела на него и, взяв себя в руки, деловито произнесла:

— Обо мне не беспокойтесь. Раненых собрали?

— Собирают, но только у нас ограниченные ресурсы медперсонала. Делают, что возможно…

Мария задумалась.

Глава 5

Последний отрезок пути к Екатеринодару предстояло проделать на поезде. Батальоны построились, рассчитались по порядку, а затем погрузились в вагоны. Дозорный отряд, которому, к неудовольствию командира, позволялось более других, устроился в одном вагоне с командованием, бравируя званием отборного подразделения. Поезд потащился с изнуряющей медлительностью.

В вагоне Алексей с раздражением наблюдал, как бывший лейтенант Беринг что-то доверительно толковал комиссару. Безусловно, Алексей замечал внимание, которое командир оказывал Марии Сергеевне; галантность Беринга, его обходительность злили матроса и подхлестывали к решительным действиям. Он решил объясниться.

«Случайно» столкнувшись с командиром в проходе, он заявил, что им надо «парой слов перекинуться». Беринг холодно заметил:

— Во-первых, извольте обращаться по форме. А во-вторых, беседовать мы будем только тогда, когда ваше командование сочтет это нужным.

Алексей не отставал, продолжая дерзить:

— Дрейфишь наедине остаться… Царский холуй…

Задетый за живое Беринг вышел за ним в тамбур — матросов, которые там находились, Алексей попросил выйти.

— Ну вот что, военспец… — веско вступил Алексей, когда они наконец остались вдвоем. — Я смотрю, ты за комиссаром увиваешься. Ну так имей в виду: зря время тратишь — Марью Сергеевну я тебе не отдам!

— Напрасно горячитесь, матрос первой статьи Ярузинский: нам с вами не равняться, — невозмутимо произнес офицер. — Мы с вами не одного поля ягоды! А за кем я, как вы изволите выражаться, «увиваюсь», вас никак не касается, и отчитываться перед вами я не намерен. Всего доброго!