— Это что ж — все нам? — недоверчиво глядя, пытала Дарья. — Можа, половину назад отослать?
— Вам-вам! — счастливо улыбаясь, уверяла Капитолина. — У меня еще много осталось!
Она умолчала о том, что накануне отбатрачила целый день за эту корзину на хуторе у пана Добровски.
Дарья немного помолчала, потом произнесла, размышляя вслух:
— Так что ж… Варенья, рази, наварим — Алексей прошлый месяц цельный мешок сахару завез…
— Вот-вот! — подхватила обрадованная Лина. — А зимой с чайком-то побаловаться!
Дарья благодарно взглянула на нее и пригласила в дом. Что-то осмыслив, она была в этот раз более дружелюбна и угощала гостью парным молоком. Лина приняла пенящуюся кружку и, мысленно попросив у Бога прощения — шел Успенский пост, — разом осушила, чтобы не огорчать улыбавшуюся Дарью.
— Вкусное, — переводя дух и утираясь, с благодарностью призналась Лина.
— Небось в городе и нет такого, а? — присовокупила польщенная хозяйка.
— Ну откуда же…
— Вот так-то! Пей, пока есть! — И Дарья с решительным видом нацедила ей через чистую ветошь вторую кружку.
Лина с ужасом глянула на огромную кружищу сытного молока и, подавив вздох, покорно выпила. У нее весь день потом словно бочки пустые внутри катались и угрожающе урчало в животе.
С этих пор Дарья была неизменно рада ее посещениям, зазывала Лину «повечерять» и выхватывала из рук веник или лейку, когда Линка бралась помочь по хозяйству:
— Неча уж! Мы сами тут со Степкой после управимся… А ты нынче — гостья, cтало быть, принимай почет…
Раз и навсегда наученная отцом Серафимом, Капитолина умела разглядеть в людях лучшую сторону — «образ Божий», и Дарья, почуяв это, потянулась к ласковой девушке, неизменно излучавшей солнечную жизнерадостность. Дарья находила отдушину в общении с ней. Капитолина же на пытливые, с ревнивым оттенком, расспросы о семейной жизни Ярузинских отвечала уклончиво, в общих чертах — то, что и так было известно в селе, избегая подробностей, могущих ранить или искусить измученное Дарьино сердце. Исподволь она направляла мысль женщины к осмыслению жизненных событий в духе любви, но та была слишком озлоблена и такого взгляда пока не воспринимала…
Когда пришла пора расставания, Алексей запряг лошадь, чтобы лично проводить «сестренку» до города, хотя и так сыскалась попутная оказия до Пряшева. Накануне отъезда Сережка все вертелся возле, норовя поучаствовать в сборах.
— Может, еще вот это возьмешь, Лин? — приговаривал он, пытаясь всучить ей то голову сыра, то яблоки.
Софья Павловна горячо ее перекрестила, а Мария Сергеевна сердечно пожала руку — и порывисто обняла. Уважив, подошли проститься Кляпины и другие поселяне. Босоногая ватага деревенских ребят залезла в телегу и с километр провожала. Потом ребятишки соскочили и долго махали вслед.
Глава 7
Почитая воскресный день, Алексей воздержался от работы и, пользуясь тихой безветренной погодой, отправился поваляться на бережку — под видом рыбной ловли. Опершись на локоть, он расслабленно взирал на поплавок, качавшийся на глади полноводной реки, и сосредоточенно размышлял. Неподалеку, в тени ракитника, погрузилась в чтение Мария Сергеевна, время от времени отчеркивая строку. Утомившись, она глянула на ушедшего в свои мысли супруга и, отложив книгу, подошла, опустилась к нему — прильнув, поцеловала в мощную шею. Алексей, не отвечая на ласку, продолжал наблюдать за водной рябью. Мария Сергеевна пристально всмотрелась в его профиль и спросила с вкрадчивой настойчивостью:
— Алеша… Ты действительно меня любишь?
— Конечно люблю, — скороговоркой обронил Алексей, не отрываясь от речной дали, — и пошевелился, устраиваясь поудобней на локте.
Мария Сергеевна резко отодвинулась. Алексей досадливо оторвал глаза от воды:
— Что не так?
Мария Сергеевна выдержала паузу и проговорила со зловещей интонацией: