— Ты… слишком быстро ответил!
Алексей, внезапно развеселившись, захохотал:
— А иначе, пожалуй, сказала бы: «Ты слишком долго думал — и у меня по этому поводу возникли оч-ч-чень серь-ез-ные сом-не-ния!»
Мария все еще отворачивалась, демонстрируя ледяную неприступность, но от заразительного смеха у нее невольно запрыгали губы. Не выдержав и рассмеявшись, она озорно повела плечами. Алексей, приняв это за знак одобрения и хохоча еще пуще, повалил жену на выгоревшую траву и, распластав на земле и склонившись сверху, произнес, заходясь от смеха:
— Ах ты… боец психологического фронта!
Она шутливо отбивалась, но вдруг замерла и очень серьезно глянула ему в глаза. От неожиданности Алексей тоже умолк и завис над ней с тревожной вопросительностью:
— Ты что, Маш?
— Вот теперь ты — тот самый Алексей, которого я когда-то полюбила… Если когда-нибудь останешься один… смотри, помни, Алеша, — она с неожиданной грустью провела ладонью по его крепкой загорелой скуле.
— Ну вот еще выдумала — куда это ты собралась, моя панночка? — фыркнул Алексей и, склонившись ниже, принялся увлеченно зацеловывать любимые серые глаза, ямочку на щеке, белокурые завитушки на висках, настойчиво и нетерпеливо расстегивая блузку.
А по реке торжественно уплывала упавшая с распорки удочка…
Глава 8
Когда собрали урожай и пришла пора ярмарочных торгов, Мария Сергеевна отправилась с Алексеем в Пряшев — навестить знакомых и показать Сергуньке шумную ярмарку городка, единственное в своем роде местное колоритное развлечение. Там они и заночевали.
Наутро Алексей спозаранку вышел запрягать и грузиться. Мария Сергеевна ступила на дощатое крыльцо после позднего завтрака (у нее уже ощутимо распирало грудь молоком) и, зябко поведя плечами, накинула телогрейку на выскочившего следом Сережку. Выдался по-осеннему свежий, но еще солнечный день. Чистое высокое небо радовало глаз, полнокровные краски пышной листвы дополняли праздничное настроение. Она проводила взглядом вереницу тревожно перекликавшихся гусей и, приблизившись, обхватила спину мужа, грузившего на телегу мешки, — тот рывком развернулся:
— Что, Маш?
— Так, подумалось… Как хорошо, что ты у меня есть…
Запыленный, взмокший Алексей заулыбался и привлек жену к себе, крепко поцеловал в заботливые глаза. Мария Сергеевна в ответ чуть коснулась губами его ощетинившейся за ночь щеки и вернулась в хозяйский дом — паковаться и собирать Сережу.
Сергунька, гордый подарками, которые сам нашел для домашних, восседал на прикупленном бочонке меда и, теребя вожжи, солидно покрикивал «Но!» на каурого Каштана. Алексей с женой, глядя на игру сына, переглядывались с оттенком снисходительной ласки. Они позволили Сереже править лошадью почти до самого дома. Алексей, развалившись на сене, отдыхал, приобняв колени жены.
— Чем озадачились, Марья Сергевна? — окликнул он супругу, взглянув на ее задумчивый профиль и лениво покусывая соломинку.
Погрустневшая женщина вздохнула и медленно повела плечами:
— Я вот о чем: доведется ли вернуться когда в родные края… Все взвешиваю, размышляю… Правильно ли мы поступили, покинув Россию? По-видимому, пресловутая ностальгия и меня не миновала… — Мария скривила губы в горькой усмешке.
Алексей, быстро привстав на локте, внимательно глянул в мрачные глаза жены, которую редко доводилось видеть в столь тягостном расположении духа. Оставив фривольный тон, ответил серьезно:
— Я, Маш, тоже по Расее-матушке скучаю… Да жить дальше надо — нельзя раскисать.
— Алексей, получается, и мы руку приложили к разрушению прежней России, и прозрение это — мучительное, горькое, непоправимое… — Последние веские слова Мария Сергеевна произнесла с беспощадной к себе суровостью.
— А вот это — правда, Марья Красная. — Мария Сергеевна болезненно дернулась, словно от пощечины, и глянула изумленно. — Угробили державу — и какую державу! — выпрямил спину Алексей. — Утешиться-то нечем, только каяться нынче остается… Ну хоть то хорошо — понимать начинаешь: лучше поздно, чем никогда. — Еще раз взглянув в потемневшие мрачной мукой глаза жены, добавил уже помягче: — Ну да не печалься, родная: все течет, все меняется… Русь — что птица Феникс… Воскреснет!
Мария Сергеевна откинулась на борт телеги и зябко поежилась. Алексей, поискав, высвободил пуховый плат из-под тюков и накинул на плечи жены:
— Гляди не застудись, Маш…
Глава 9
Осенью Сережу отправили в русскую школу — одну из немногих, все еще открытых на Пряшевской Руси. Школа была убогой и нарочно плохо финансировалась, по сравнению со словацкими и чешскими образовательными учреждениями, но пока держалась, благодаря поддержке русинского населения и депутата от Пряшевской Руси, члена парламента Петра Жидовского, уроженца Ястребья. Следует отметить, что, хотя попытки русинского народа противостоять ассимиляции в восточной Словакии не имели большого успеха, благодаря их стойкости, при поддержке сербских друзей, удавалось длительное время сохранять на Пряшевской Руси русскоязычные школы и немногочисленные православные церкви.