В разгар событий подкатила в двуколке Мария Сергеевна с Петром Жидовским. Еще часа два назад, на подъезде к селу, она узнала от крестьян тревожные вести и, не заезжая домой в Ястребье, развернула повозку, отправившись разыскивать неприкосновенного депутата.
Резко затормозив возле дома, Мария Сергеевна и Петр соскочили с повозки, быстро подошли к офицеру, принялись объясняться. Тот и слушать не хотел. В конце концов Мария Сергеевна, переглянувшись с Петром и пустив в ход всю силу своего красноречия, подкрепляемого женским обаянием и депутатским авторитетом Жидовского, убедила офицера поговорить наедине и прошла за ним в комнату, прикидывая имеющуюся в доме наличность.
Дело замяли. Избитых Алексея и Михаила отпустили. Мария Сергеевна выяснила, что к Михаилу приехали в гости друзья-русины из США, а жандармы, опасаясь подпольных политических сговоров в непокорном Ястребье, выследив гостей, ворвались в дом и, обвинив Кляпиных в организации недозволенного сборища, потребовали, чтобы американцы немедленно убирались, Михаил возмутился, наговорил им грубостей — и пошло-поехало…
Мария Сергеевна хладнокровно спросила мужчин: уподобляясь бойцовым петухам, отдают ли они себе отчет в возможных последствиях — не только лично для себя, но и для всего русского сообщества. Алексей хмыкнул:
— Что же нам, по-твоему, — улыбаться? Мы не китайские болванчики.
Мария Сергеевна вдруг рассердилась и возвысила голос:
— А о том, что теперь устроят повсеместную слежку и возобновят нападки на русскую школу — об этом вы подумали?
Алексей, зыркнув на приунывшего Кляпина, сурово заметил жене:
— Ну вот что, Мария… на полтона ниже, пожалуйста…
Мария Сергеевна негодующе взглянула на него и, овладев собой, заговорила отчужденно, с металлом в голосе, но уже более ровным тоном:
— Мне казалось, у нас было условлено, что с такими вопросами вы обращаетесь к компетентным людям, ответственным за разрешение подобных недоразумений. Давайте впредь договоримся: никакого рукоприкладства — мы, по возможности, должны воздействовать политическими методами. Так, Михаил Иванович?
Поникший Михаил обреченно кивнул:
— Спасибо вам, Мария Сергеевна. В самом деле — если бы не вы, плохо это могло бы закончиться…
— Надеюсь, вы хорошо все поняли. Спокойной ночи, Михаил Иванович, — ступайте, успокойте свою супругу! Выздоравливайте.
Проводив Кляпина, Мария Сергеевна, стиснув зубы и едва сдерживаясь, приблизилась к мужу:
— Ай, спасибо, товарищ…. Да ты хоть знаешь, во сколько нам инцидент этот обошелся, — я уже не о политическом уроне, а о фактической — денежной цене?
Алексей ухмыльнулся разбитыми губами:
— Рад, что для тебя я все-таки стою дороже.
Мария Сергеевна с тревожным сожалением вгляделась в лицо мужа, покрытое кровоподтеками, и, смягчаясь, бережно прикоснулась к рассеченной скуле под заплывшим глазом:
— Ну и как с таким чудовищем после этого разговаривать… Больно здесь? Пойдем, друг незабвенный, я тебе холодный компресс приложу. Опять на рожон лезешь — не пора ли взрослеть, Алексей?
Посмеиваясь, он сомкнул руки у нее на талии:
— Да ведь ты меня за это и любишь, жена?
— Ты хоть понимаешь, что за вздор несешь, — это, стало быть, я поощряю тебя заниматься мордобоем? Я решительно призываю тебя пересмотреть ошибочные взгляды. Погоди целоваться, сумасшедший, здесь тоже надо кровь смыть…
Глава 11
На следующий день, рассудив, что Алексей не сделал должных выводов из давешней истории, Мария Сергеевна настойчиво возобновила разговор о неблагоприятной роли самоуправства в политике. Алексей поначалу отшучивался, но бывший комиссар воспринимала его зубоскальство как свидетельство легкомысленного отношения к происшедшему и продолжала развивать больную тему. В конце концов, апеллируя к важности обсуждаемого вопроса, она договорилась до того, что призвала мужа впредь обсуждать все планируемые действия с ней.
— Ах, вот как — я теперь, оказывается, во всем подотчетен? — вспылил Алексей, которому в последнее время частенько досаждала руководящая роль жены.