Стол в комнате, куда его ввели, был уставлен аппетитными блюдами, которые ему предложили. Он попросил пить. Воду тут же с готовностью принесли и даже поднесли стакан к его губам. Алексей мысленно усмехнулся: «Тактику поменяли…», но сделал несколько глотков.
Усталый офицер быстро окинул пленника оценивающим взглядом и учтиво заговорил по-польски. Но тот словно пребывал в забытьи и не отвечал. Офицер потер утомленные глаза и слегка повысил голос. Измученный бессонницей, Алексей посмотрел на него безразлично и только еле заметно пошевелил губами. Выдохшийся от бесконечных допросов офицер, теряя терпение, стал говорить настойчивей:
— Уверяю вас, если вы немножечко поможете нам, мы сохраним вам жизнь… И, поверьте, достойную жизнь!
Услышав это, Алексей вдруг поднял свою платиновую от седины голову и настолько искренне, от души, рассмеялся, что лицо офицера перекосило. Потеряв над собой контроль, он вырвал из кобуры вальтер и, подскочив к пленнику, с размаху ударил ему рукояткой в зубы. Алексей упал, а офицер начал пинать вздрагивавшее тело. Потом отошел, сел на стул. Еще накануне, после очередного безрезультатного допроса, он приказал отнести обессиленного пленника в камеру. Сегодня же он как будто что-то понял. Привычным движением снял пистолет с предохранителя. Подошел к распластанному телу. И методично разрядил в него всю обойму.
Алексей обратил застывающий взгляд к окну и, уже не чувствуя боли, с облегчением посмотрел в смутно-расплывчатый белый проем. «Наконец-то… — пронеслось у него в голове. — Слава Тебе, Господи…»
Послесловие
Я люблю Тебя любовью новой,
Горькой, всепрощающей, живой,
Родина моя в венце терновом,
С темной радугой над головой.
Мне видится глубоко символичным, что меня постригли в монашеский чин с именем Марии — в канун памяти святой Марии Египетской и в день рождения Марии Сергеевны. Я приношу покаяние за ошибки и искушения молодости, за эгоизм и легкомысленный отказ от предназначенного мне креста — тогда, в Ястребье. Осознавая отвергнутую мною преемственность, с благословения духовника я усиленно молюсь о душе достопамятной незабвенной Марии Сергеевны, памятуя глубокое ее покаяние… А ведь сколько наших современниц так и не поняли, не приняли, не раскаялись…
Молюсь также и за убиенного раба Божия Алексия, замученного в гестапо после Варшавского восстания. Навещала я братскую могилу, где, как полагают, он захоронен, и утешала плачущую Дарью, которая столько лет спустя все не успокоится, бедняжка. Ее молитвенно поддерживает сын Степан — ныне иеромонах Кирилл, подвизающийся в американском Джорданвилле. После войны он перебрался туда из Франции, где оказался еще летом 1939-го, прибыв на пароходе из Польши в составе части Чехословацкой военной группы. По его признанию, он, будучи солдатом, так и не смог заставить себя убить ни одного врага… Это добрейший человек, большой труженик и молитвенник. После войны Дарья отказалась поехать вслед за сыном в Северную Америку. Она часто приезжает ухаживать за могилой, обновляет цветы.
Когда я думаю обо всем этом, мне приходит в голову, что жизнь — довольно запутанное хитросплетение людских судеб и характеров, и иногда люди, к которым мы относимся с привычным пренебрежением или осуждением, на которых навешиваем категоричные ярлыки, на поверку оказываются не в пример нам честнее, порядочней, целостней.
Анна после войны осталась в Чехословакии и работает школьным учителем. Она не забывает о могиле матери, ухаживает за ней. Дарья живет у Анны. Люба помогает им материально. Хотя ей затруднительно передавать помощь из Кёльна, где теперь работает, и она находит обходные пути…
Сергей как чехословацкий гражданин был освобожден из лагеря интернированных и прошел войну в первой отдельной Чехословацкой пехотной бригаде Красной армии. Впоследствии он стал кадровым военным в СССР. К сожалению, мне довелось его увидеть только единожды, в пору моей поездки в СССР. Отмечу, что Сережа внешне удивительно похож на Алексея: высок, статен, ясноглаз, но главное — в нем трезвая рассудительность матери сочетается с мужественным великодушием отца.
Софья Павловна долго жила в Швеции у дочери Надежды, которая работала там в советском посольстве. Говорят, что невоздержанная жизнь дочери изрядно подточила ее здоровье…