Безарин связался с батареей самоходных гаубиц, оставшихся на восточном берегу реки и развернувшейся напротив сада. Он приказал командиру батареи ждать пять минут, чтобы танки успели пройти, а затем открыть огонь по западному берегу. Также он приказал артиллеристу использовать свою мощную радиостанцию, чтобы связаться с любым вышестоящим командованием и доложить о ситуации в Ринтельне и о том, что Безарин повел оставшиеся танки к Бад-Эйнхаузену. Наконец, командир батареи должен был найти Ласки и приказать ему занять оборону и удерживать мост до последнего.
Экипаж последнего в колонне танка сообщил, что у них во время въезда на мост разорвалась одна из гусениц. Безарин понимал, что не может ждать. И хотел, чтобы артиллерия уничтожила вражеское подразделение противовоздушной обороны раньше, чем покалеченная машина сможет двигаться. Он приказал танкистам оставаться на месте и поддерживать мотострелков. Танк Безарина уже добрался до открытого шоссе, где движению мешали только некоторое количество обломков и, иногда, потерявшиеся беженцы. Теперь нужно было двинуться на запад, затем выйти на дорогу, идущую вдоль реки, и повернуть на север к Бад-Эйнхаузену. Предстояло преодолеть еще десятки километров. Но путь был ясен. Он попытался связаться с Даглиевым и сообщить ему, что помощь уже идет. Ландшафт в долине реки затруднял радиосвязь. Но Безарин остался удивительно спокоен. Еще несколько километров, и он снова попробует выйти на связь. И будет пытаться, пока не свяжется с Даглиевым. А потом он со своими танками доберется к цели. В то же время, Безарин позволил себе немного расслабиться, совсем немного, и насладиться ощущением того, что он беспрепятственно двигается через сердце Западной Германии.
Горстка Безаринских танков, открыв огонь последними снарядами, ворвалась на высоту к югу от Бад-Эйнхаузена. Жизненно важным оказалось то, что им удалось застать врага врасплох и зайти расположившимся на высоте танкам и боевым машинам пехоты в тыл. Техника противника была расположена таким образом, чтобы уничтожать все, что могло попытаться пройти по шоссейным мостам к северу от них. И они была настолько поглощены этой задачей, что совершенно пренебрегли возможностью атаки с тыла. Танки Безарина быстро смяли всю вражескую технику на высоте.
Он спешно вызвал по рации Даглиева, и приказал сообщить десантникам на обоих плацдармах, чтобы они не стреляли. Затем разделил свои крошечные силы на две части, оставив половину танков удерживать высоту и повел оставшиеся, численностью до танкового взвода, вниз по склону, к большим мостам, выпустив сигнальные ракеты, сообщая десантникам, что они были советскими силами. Несмотря на все эти меры, по ним дали несколько автоматных очередей, но они только загнали Безарина внутрь башни.
Даглиев со своими танками выдвинулся через реку, как только заметил идущий на высоте бой и теперь ждал Безарина неподалеку от западного подхода к мостам. Командир десантного подразделения тоже вышел навстречу. Офицеры обняли друг друга, не обращая внимания на все еще рвавшиеся вдалеке снаряды, которые целый день заставляли их судорожно искать укрытия. Даже в темноте было видно, что Даглиев был перемазан грязью, маслом и пороховой гарью. Подполковник, командовавший десантом, выглядел еще страшнее, весь покрытый смесью крови, сажи и грязи. Все это мало походило на лакированные сцены в фильмах о Великой Отечественной войне, подумал Безарин. Но чувства были несравненно сильнее.
Командир десанта был разочарован, узнав, как мало танков привел Безарин, и еще больше его беспокоило, что они остались почти без боеприпасов. Но Безарин сохранял уверенность. Несомненно, противник получил сведения, что советские танки вошли в Бад-Эйнхаузен. Это должно отложить попытку контратаковать до тех пор, пока они не разберутся в изменившейся ситуации.
Безарин приказал Даглиеву вернуться на восточный берег и блокировать любые попытки противника контратаковать с той стороны, а сам двинулся назад, чтобы правильно расположить свои танки для парирования угрозы с юга или запада. В центре города все еще слышался огонь из стрелкового оружия, но, похоже, командира десантников это не беспокоило. В конце концов, мост был важнее всего.