— Взгляните на карту, — сказал Малинский. — Просто посмотрите на это все. Допустим, им дадут добро на использование ядерного оружия. Что они будут с ним делать, Павел Павлович? Куда они смогут нанести удар, чтобы не нанести ущерба себе самим?
— Товарищ командующий фронтом, они все еще могут нанести удар по нашему тылу. В Германской Демократической Республике и Польше. Наши оценки показывают, что недопустимо большое количество ударных самолетов НАТО все еще остается в строю.
Малинский щелкнул пальцами, отвергая эту идею.
— Наиболее эффективным решением будет придерживаться плана. Продвигаться все глубже в их тыл. И переносить все, что возможно на территорию Западной Германии. — Малинский посмотрел на Чибисова, сужая глаза, пока они не стали почти азиатскими. — И заложники. Мне нужны заложники, Павел Павлович.
На мгновение, Чибисову показалось, что он не может уследить за ходом мыслей старика. Идея захвата заложников была чужда его характеру. Для Чибисова, понятие «заложники» означало перепуганных неграмотных дикарей из вшивых кишлаков где-нибудь в Афганских долинах.
— Мы должны немного изменить нашу тактику, — продолжил Малинский. — Вы сообщали мне о возникших проблемах с транспортировкой пленных. Но вы должны гордиться, Павел Павлович, поскольку решили эту проблему со своей обычной эффективностью. — Старик слегка улыбнулся. — Но какая нам польза от пленных? Мы должны где-то их размещать, кормить, перевозить, наконец, охранять. У нас на это нет времени. Гораздо эффективнее брать их в заложники.
Малинский указал на карту испачканным никотином пальцем.
— Там, в Ганновере. И во всем районе, который продолжает удерживать немецкие силы. Это… это заложники на случай ядерного удара. Пусть попробуют бросать на нас свои ядерные бомбы. Нет, Павел Павлович, мы должны гарантировать, что наши командиры не станут затягивать кольцо вокруг критически важных объектов слишком сильно. Мы должны обходить и окружать силы противника в тех местах, которые станут первоочередными целями для ядерных ударов. Мы не должны брать их города. В них должны остаться войска НАТО, вот что я хочу. И пусть тогда побряцают своими ядерными игрушками.
Чибисов никогда не слышал такого тона в голосе Малинского. Даже в Афганистане, где в ходе операций постоянно требовалась некоторая доля жестокости, невыносимая для наилучших из людей, Малинский казался выше остальных солдат и офицеров — он был настоящим военным, но в нем не было ни жажды убийства, ни банальной черствости. Чибисов считал Малинского, в сущности, весьма сердечным человеком, который любил свою службу и своих солдат, который обожал своих жену и сына. Для него Малинский олицетворял добро России, глубоко скрытое в жестком русском характере. Теперь, слыша от него столь бесстрастные рассуждения о том, что любая попытка ядерного удара НАТО приведет к методичному уничтожению немецких городов и военных сил, переставших представлять угрозу, Чибисов снова ощутил, насколько он отличался от всех них. Он понял, что действительно недооценивал, что означало быть русским по крови.
— Естественно, я не хочу обмена ядерными ударами, если этого можно избежать, — продолжил Малинский. — У нас уже и так достаточно крови на руках. Но очевидно, что если враг решиться на такое, он должен быть упрежден. Мы не можем позволить им ударить первыми. Это не вопрос политической конъюнктуры и борьбы за международное влияние. Нам нужно начать подготовку на адекватном уровне. Разбудите наших товарищей из КГБ и пригласите ко мне. Начнем приводить соответствующие механизмы в движение. Скажу вам по секрету, Павел Павлович, я ожидаю получения права распоряжаться нашими ядерными арсеналами, как только станет ясно, что НАТО готовиться к применению ядерного оружия на поле боя.
Малинский поднял плечи, привычно выпрямляясь в кресте.
— Между тем, нужно переориентировать средства технической разведки на поиск целей для ядерных ударов. Я не хочу атмосферы слухов и паники. Примите самые строгие меры безопасности. Но начинайте разворачивать резерв ракетных средств фронта. Сообщите товарищу Волтову, что он может располагать их по своему усмотрению, но убедитесь, что помимо чисто военных вопросов, он понимает и значение политико-психологических аспектов. Посмотрим, что предпримет наш начальник ракетных войск и артиллерии.
— Товарищ командующий фронтом, я опасаюсь, что наши приготовления могут быть обнаружены и…