Наконец, последние преобразования в нашей армии, произведенные весной 1924 года получили свое отражение на страницах немецкой военной печати в форме следующей информации в «Militâr-Wochenblatt»[138].
«Должность „главнокомандующего армией“ переименована в „инспектора армии“. Бывший главнокомандующий армией Каменев изменил только место. Он подчиняется революционному военному совету, ему— инспекции различных родов оружия. Все хозяйственные вопросы, которые прежде разрешались различными инстанциями, теперь сосредоточены в „центральном управлении снабжений“, при чем войсковым частям предоставлена большая самостоятельность в отношении многих касающихся их дел.
Продолжалось дальнейшее превращение стрелковых дивизий в территориальные. Стрелковых дивизий старого типа сохранилось еще, вероятно, только двадцать восемь, в то время, как число территориальных дивизий возросло приблизительно до 27. В настоящее время наступил, по-видимому, некоторый перерыв, чтобы подвести итоги опыта.
Первый сбор переменного состава территориальных дивизий послужил поводом для распространения вздорных слухов о мобилизации.
Общая численность армии (включая морской флот, войска политического управления и переменный состав существующих территориальных дивизий) составляет приблизительно 820.000 человек.
Больших изменений в дислокации^не было. Стрелковые дивизии расположены больше по границам, территориальные — больше внутри государства. Точно также слухи о подготовки войны против Румынии до сего времени не подтвердились заметными группировками войск в соответствующем направлении».
Читатель видит, что замечания наших иностранных критиков в общем и целом касаются как отрицательных, так и положительных сторон жизни Красной армии. Чувствуется некоторое, правда весьма небольшое, желание понять сущность армии пролетарской революции, отметить ее особенности и т. д.
Совсем не тот тон и характер носят статьи и заметки, посвященные Красной армии и принадлежащие эпигонам белогвардейского движения. Остановимся на одной из них, хотя и несколько устаревшей, но являющейся наиболее все же значительной. В белградском «Военном сборнике общества ревнителей военных знаний»[139] весьма известный в старом генеральном штабе автор обстоятельной работы по службе генерального штаба, H. Н. Головин напечатал большую статью «итогового», так сказать, характера, под заглавием: «Современная война и „красная“ вооруженная сила».
Подходя с той же меркой к гражданской войне, с какой к ней подходил ген. Андогский, о стратегических «прогнозах» которого мы говорили выше, Н. Головин рассматривает ее, как нечто, не возбуждающее интереса и внимания. Отсюда — совершенно логичный, с точки зрения автора, вывод:
«До сих пор „классовая организация“ Красной армии не имеет еще крещения настоящей войны» (стр. 18).
Н. Головин обстоятельно разъясняет, почему он так думает.
«Условия, в которых протекала русская гражданская война, сильно отличаются от условий „большой войны“ как только что минувшей, так и будущей. Малочисленность артиллерии, постоянный недостаток в снарядах и патронах, отвратительное состояние материальной части, все это, вместе взятое, возвращало боевые действия к старым формам XVIII столетия. На полях сражения, в сфере действительного ружейного огня, могли появляться колонны; требования к „индивидуальности“ бойца не превышали требований того же XVIII века, когда можно было воевать насильно завербованными солдатами, замурованными в компактные строи и подготовляемыми палками капралов.
Отсутствие стремления к победе в массах бойцов, вследствие неполного сочувствия народных масс и красным и белым, делало бой очень кратковременным. Достаточно было незначительного напряжения огневого боя, чтобы одна из сторон сдавалась в плен или в беспорядке откатывалась назад. Эта постоянная подвижность фронтов придала гражданской войне внешний вид маневренной войны. По существу же это было поочередное бегство одной или другой стороны».
Само собою разумеется, что взгляды автора на значение «классовой организации» и будущее нашей армии отличаются мрачностью и глубоким пессимизмом.
«…В будущей большой войне подобная организация вооруженной силы поведет к грандиозному краху. В лучшем случае, если армии противника окажутся сами плохого качества, „Красная армия“, продержится небольшой период времени, пока не будут выбиты коммунисты… Когда же это произойдет, Красная армия уподобится китайским войскам зеленого дракона, бегущим перед горстью организованного на современных началах неприятеля.
Красная армия есть орудие, годное только для гражданской войны[140].
В этом отношении нельзя не отдать справедливости последовательности большевиков. Они всю возможность своего дальнейшего существования основывают на всемирной социальной революции. Если эта ставка будет бита, то с ней вместе будет бита и Красная армия».
Ну, а что, интересно знать, думает H. Н. Головин о природе будущих войн? Что если вдруг это будут только гражданские, только классовые войны наряду с войнами колониальными?
С этой точки зрения, т. е. с точки зрения социальной природы войны мы, например, полагаем, что русско- японская война была последней войной, которую Россия старого режима вела с целью захвата района (Маньчжурия) для торгово-капиталистической или колониальной эксплоатации. Иными словами, русско-японская война была торгово-капиталистическая война. Так называемую «мировую» и «великую», по терминологии Н. Головина, войну, мы считаем войной империалистской с естественным для таковой войны результатом— социалистической революцией в России. Все течет, все изменяется, меняется и социальная природа войны: торгово-капиталистическая сменяется империалистской, последняя — классовой или гражданской войной. И совершенно прав H. Н. Головин: только для гражданской войны и готовит Советский Союз свою Красную армию. Очень хорошо, если именно для таковой войны армия окажется «годной». Большего мы не хотим.
Посвятив значительное количество страниц доказательству того положения, что современная война представляет не только борьбу людских масс, применяющих в этой борьбе все накопленные средства материальной культуры, но и состязание этих масс в области ума и науки, при чем последняя форма борьбы все больше и больше выдвигается на первое место, автор приходит к следующим, в отношении Советского Союза, «выводам» (стр. 30).
«Обращая теперь свой взор на Россию, находящуюся под игом большевиков, не нужно большой проницательности, чтобы определенно заявить о полной ее несостоятельности вступить в подобного рода борьбу. Разорение, которое внесли коммунисты в промышленность России, служит первым, ярко бросающимся в глаза доказательством. Попытка их обеспечить снабжение армии переводом военной промышленности на „ударное положение“ не выдерживает, конечно, серьезной критики. Подобный прием был годен только в гражданской войне против белых армий, лишенных своей промышленности тыла. Требования большой войны столь велики, что даже прежняя промышленность царской России не могла полностью ответить им. Пришлось в широкой степени пользоваться заказами у союзников и в нейтральных странах. Экономическое разорение, произведенное большевиками, уничтожает и эту возможность для России, но даже если бы она доставалась, то все-таки вопрос не был бы разрешен. Большевики не могут допустить малейшего проявления свободы мысли, луч света, проникающий в непроглядную тьму лжи и преступления, в которую они погрузили Россию, страшнее для них, чем „интервенция“. Они пробовали создать какую-то свою „пролетарскую“ науку, но нелепость подобной попытки не замедлила сказаться сейчас же. Вынужденное „отступление“ в экономической политике, породившее „нэп“, дало возможность русским гражданам несколько легче дышать в отравленной советской атмосфере. Из корней старой русской науки начали подыматься редкие побеги»… Но… «оставаясь еще у власти — большевики срежут и эти слабые ростки».
138
Militâr-Wocheblatt, Num. 20, den 25 November 1924: «Militâr- politisches aus Sowjetrussland». (1 April bis 15 September 1924).
139
Военный сборник. Книга 3. 1922 г. Белград. Королевство сербов, хорватов и словенцев, стр. 1—50.