Сейчас Родине нужны толковые командиры. И есть целый вагон таких людей. Но что потом? Черденко со своей подозрительностью, которую подкормит Крюков — банально уничтожит всех, кого будет опасаться. И меня он тоже вполне сможет счесть угрозой его власти. А всё из-за того, как я себя проявляю. Я достаточно сильный командир. Победил во всех крупных битвах, герой Воркуты, Сталинграда, Одессы, теперь уже и Гибралтара… Мне даже дали награду Испанские власти. И это может насторожить Черденко. В таком случае, после всех побед, мне стоит — добровольно уйти в отставку, сам предложу это генсеку, после всех компаний… Иначе он вполне сам отправит меня в отпуск… В трупном мешке.
— Товарищ Найдёнов, — меня окликнули, когда я спускался по парадной, мраморной лестнице.
Потолок, стены и пол — были выделаны из белого мрамора. Пол был выстлан красными коврами. В коридорах были картины видных деятелей… Всех сфер жизни общества. Я обернулся, меня догнал Ульянов.
— Товарищ Ульянов, — кивнул я особисту. — У вас есть какое-то ко мне дело? — спросил я.
— По правде говоря, — мужчина остановился около меня, — у меня есть к вам беседа по моему прямому профилю.
— Я чем-то привлёк внимание вашего ведомства? — спросил я, и по моей спине пробежал холодок.
— Не сказал бы, — ответил уклончиво нарком, — но побеседовать нам всё равно придётся. Вы отличный офицер, за вами идут люди, так что — мне будет интересно вести с вами беседу. Не проедите ли вы со мной… Я могу вас подвезти к вашей квартире, — сказал он.
— Не стоит, — ответил я, — мне нужно в здание КБ, дабы получить документацию по "Крепости".
— О, — кивнул Ульянов, — сразу после работы вы жаждете вновь окунуться в дела.
— Всё на благо нашей с вами Родины, — сказал я, поправляя мундир.
— Тогда идёмте, — и он зашагал вперёд.
Игнорировать приглашение наркома разведки? Да лучше сразу застрелиться! Мы вышли из дворца, и стоило нам спуститься, как к нам подъехал ЗИЛ с тонированными стёклами.
— Интересно, — заметил, окинув машину взглядом, — новая модель?
— Особая, я бы сказал, — поправил меня Ульянов. — Созданная специально для Народного Комиссариата разведки. Присаживайтесь…
Лёгкий ветерок сопровождал меня в чёрную машину. Внутри оказалось удобно. По удобству машина не уступала таковой у Черденко.
— Итак? — спросил я, сев на диван внутри лимузина. — Какие у вас ко мне вопросы?
— Пока самые общие, — уклончиво ответил Ульянов, — трогай. В КБ «Алое знамя», — сообщил он водителю.
Машина завелась и нежно тронулась.
— Иван Иванович Найдёнов, двадцать восемь лет, не женат, родился в Воркуте. Десять лет назад — поступили в Красную армию, попав на распределение в танкисты. Достигли звания майора, после сражения при Воркуте — вам выдали звание Полковника, — сказал Ульянов.
— Всё верно, — кивнул я.
— Атеист? — испытующе посмотрел Ульянов.
— Верно, — кивнул опять я.
— А теперь главный вопрос: вы коммунист, или… Отвечайте честно…
Вопрос на засыпку. Было время, когда признание, что ты в коммунизм особо не веришь — означало лишь одно: расстрел и позор на всю известную семью.
— Вам ответить честно, товарищ Ульянов? — спросил я.
— Предельно честно, даю слово, я не буду вас расстреливать на месте, — сказал он.
— Тогда — я считаю, что коммунизм — это недостижимая утопия, — сказал я. — Мы построили социализм, но коммунизм не дано построить никому.
— С чего вдруг? — приподнял бровь Ульянов.
— Хотя бы с того, что люди — это лживые твари, тянущие одеяло на себя, так было всегда и так будет, — цинично, но так оно и есть, коммунизм, в представлении некоторых идеологов является системой, где «все равны». Вот только спросите себя сами: возможно ли чтобы такое было? Нет! Всегда будет кто-то выше. — Мы не построим коммунизм.
— Жестоко… Во времена товарища Сталина вас бы расстреляли, — сказал он.
— Как хорошо, что я родился позже, — улыбнулся я.
— Ваши изречения могут сойти за контрреволюционные идеи, — заметил Ульянов, — но при этом вы говорите, что вы «социалист» … То, что мы сейчас построили: социализм. Вы считаете сложившуюся систему идеальной?