- Как бы я хотел защитить тебя от всего этого. Спасти из ловушки, от участи подопытного животного, чтобы ты жила, как живут люди, чтобы бегала босиком по утренней росе цветущего луга с венком ромашек на прелестной кудрявой головке, а солнце улыбалось бы, любуясь тобой и радуясь твоему счастью.
Но губы мальчика не разжались.
Эльвира, подождав, когда охранник минует проём, резво скользнула к Коле под одеяло. Прижалась. Обняла и, едва прикоснувшись к его щеке губами, также быстро перескочила на свою койку.
Палата сопела и похрапывала.
Эльвира попыталась сосредоточиться, но не смогла отыскать подходящий объект. Коля...Думать о нём было приятно, и что-то сладко замирало внутри...кажется, она задремала под мерное посапывание и похрапывание обитателей палаты. Как вдруг - крики, шум, беготня и опять крики.
- Что случилось? - ненароком вырвалось у испуганно подскочившей Эльвиры. Она никак не могла понять, где находится. Сидела на клеёнчатом матрасе и тёрла кулачком глаза.
- Да снова кто-то себе вены расцарапал. У нас был тута недавно один такой - зубами, хрясь, и перегрыз, - авторитетно заявил Макар и хотел добавить подробностей.
- Заткнись, ты, гнида, - рявкнул Николай и сел в кровати, намереваясь встать.
Тут же к нему пулей подлетел надзиратель.
- Спасть. Шляфен. - размахнувшись, ударил мальчика по щеке. Потом ещё раз и ещё.
- Не бейте его, - это не Эльвира кричала, это кто-то внутри неё подал голос.
Получив свою долю болезненных оплеух, девочка откинулась на матрас и молча уставилась в потолок. Как такое можно выдержать...
Жизнь бедолаг, попавших в цепкие лапы кровавых магнатов, перекачивалась в их ненасытные утробы.
Глава 11
Бронислава, свернув в первый переулок, обнаружила в нём часовенку. Спешилась и вошла в полутёмное помещение. Присела на деревянную скамью и развернула газету. Пробежав глазами заголовки, обнаружила разделы "работа" и " сдача жилья".
То, что ей нужно!
Выбрав наудачу один из адресов, по которому за умеренную плату предлагалась отдельная комната, женщина обратилась к священнику, серой тенью снующему по алтарю так, что Бронислава сначала его не заметила:
- Бог в помощь. Не подскажете, как мне сюда проехать?
- О, это совсем близко, - ксёндз принялся подробно описывать молодой женщине, где ехать прямо, а где сворачивать.
- Впрочем, я вас провожу. Пойдёмте.
Они вышли. Священник замкнул часовню навесным замком, подоткнул рясу и, оседлав велосипед, поехал впереди Брониславы. Минут через десять они остановились перед двухэтажным домиком на два подъезда.
- Вам сюда, - ксёндз махнул рукой.
- Спасибо, до свидания.
- Заходите помолиться.
Хозяйкой, сдающей крошечную комнатушку, оказалась сухопарая старушка, полулысая. Разглядывая Брониславу узкими глазами-щёлками, утонувшими в припухлых веках, с порога встретила Полянскую вопросом:
- Ваше удостоверение.
Бронислава показала.
- Вы литовка? Чистокровная?
- Наполовину, мать - литовка. Отец - немец, - пришлось соврать. Отец у Брониславы был русский.
Предупреждая дальнейшие расспросы, принялась рассказывать выдуманную историю о ненавистных коммунистах, оккупирующих её Родину, из-за которых её семье пришлось бежать в Германию, потому что всем немцам они угрожали расправой. И даже настигли её родителей и убили их. А она осталась одна - одинёшенька. И вот теперь ждёт ребёнка, а муж - на фронте. И это он посоветовал ей переехать в Берлин.
Красочная ложь, обильно сдобренная гущей эмоций, возымела действие.
- Что ж это я вас за порог не пускаю, проходи, милая, - спохватилась старушка, - представляю, сколько тебе пришлось вытерпеть. Не сомневайся, твои мытарства будут отомщены.