Невдали за рекой стоит Партокрин. Тоже обросший легендами. Некоторые считают, что это не Партокрин. Это самозванец. Это переодетая женщина. Другие говорят — это бездомный нищий. А руку протянул за подаянием. Третьи думают, что Партокрин лжец, и зажатой в кулаке кепкой указывает путь в никуда. Тем не менее, Партокрин еще одно место силы города.
Когда Сумин узнал правду, началась новая эпоха в истории города. Сначала он прекратил торжественный проезд животных, под предлогом обеспечения безопасности горожан, тем более, что и сами горожане боялись этих животных. Особенно детей, которых может сильно напугать рык животных. Потом он заказал социологическое исследование, целью которого было выяснить, какие люди ходят в Колизиум, что их туда приводит и т. д. Миловидные девушки задавали невинные вопросы: Бывали ли Вы в Колизиуме, понравилось ли, хотите ли пойти еще… Отвечали одинаково: что был, что понравилось, было великолепно, манифик, ет сетера… но еще раз пойти не хотят. Не хотят, потому что неожиданный визит в Колизиум нанес им вред, нарушил важные планы. У кого-то сорвалась сделка, и он потерял много денег. Кто-то не попал на свидание, и навсегда потерял человека, предназначенного судьбой. Никто из них не знал — событие, изменившее их жизнь, изменило ее не так, как они думают, по-другому. Кого-то спасло от банкротства, кого-то от неудачного брака, а кому-то спасло жизнь. Сумин это знал. Он проследил, как сложилась жизнь многих десятков людей после посещения Колизиума. У каждого не случилось беды, как минимум. В Колизиум приходили люди обреченные, но еще могущие быть полезными обществу. Фатум через магических львов менял их судьбу.
Кстати, не так давно в этих местах была сделана сенсационная находка — золотой лев. Статуэтка с полметра длиной. На месте глаз хрустальные шары, большие, как у чебурашки. Один шар. На месте второго пустая глазная впадина. Находка была сделана в месте с неожиданным названием — Лукоморье. Произошло это название от наскальной живописи. Там древняя скала, испещренная сценами охоты древних людей, и там есть надписи на тойском языке. Одна из них гласит: у лукоморья. Хотел ли автор сказать, что здесь была излучина морская, или дуб полярный неизвестно. На рисунках и мамонты есть. Во всяком случае похоже. Быть может, лев украшал палатку центуриона, и был захоронен вместе с ним. Но никаких останков найдено не было. Как и ничего другого. Только лев. Лев хранится в местном краеведческом музее.
В тот день Сумин находился в состоянии вакуума. Внешний скафандр его души искривлял пространство, и ему казалось — все, что он видит находится рядом, в одной плоскости, только разного размера. А потому, все казалось застывшим, чужим. Колыхание воздуха казалось движением кисти невидимого художника, и художник этот создает аниме. А кто же Сумин в этой картине? Точно не художник. И зрителем он себя не чувствовал. Персонаж. Когда вдруг начинаешь понимать, что ты под прессом и ты превратился в вырезанный из листа бумаги, дрожащий, плоский силуэт. И ты в двумерном пространстве, тебе нет хода ни вверх, ни вниз — только в бок. Когда ты идешь, в действительности никуда не идешь — а только художник меняет картинки, меняя масштаб.
Чтобы рассеять наваждение, Сумин зашел в «Зимний Свет». На последнем этаже небольшое уютное кафе. Призывно поблескивает металлическая салфетница на столике в углу. Отливает серебром сахарница с щипчиками в ней. Интересно, как она тут оказалась — подумал Сумин. Полумрак. Под потолком зеркальный шар медленно вращается. Тихая, покойная музыка. Картинка сменилась. Теперь это газовая занавеска. Проплывают пятна лиц. Пройдет по занавеске мелкая рябь ветерка, лица улыбаются, хмурятся, салфетками утираются, кто-то вытирает лысину мокрым от пота платком, некоторые озабоченно нюхают воздух, будто чувствуют странный запах. Кто-то сидит один с отсутствующим взглядом. Сидит много минут, вдруг на лицо наползает улыбка человека открывшего америку, только он об этом не знает. И тут он увидел льва. Лев стоял в проходе. Сразу за ним черное облако. Лев развернулся и, медленно и плавно, словно по воде, уплыл в облако. Сумин встал, дошел до лифта, спустился на первый этаж и пошел домой. В тот день он не пошел в Колизиум. Зова не услышал. Да, и было ли в тот день представление-то. Лев не выходил из головы. Сумин открыл книгу:
Моя работа заключается в том, чтобы смотреть в монитор. Механизм моего мира простой. Кто меня включил я не знаю. Как не знаю и когда. Система моего мира загрузилась годам к трем-пяти. В дальнейшем подгружались все новые модули. В памяти системы одновременно может находиться ограниченное количество модулей. Поэтому устаревшие модули поступают в криптохранилище. Они зашифрованы даже для меня, владельца системы. Только, я не владелец — я оператор. Я смотрю в монитор. Мой монитор — мои глаза. Мой жесткий диск для меня, как оператора — отключен. Мне доступна только виртуальная память, виртуальный диск, который включен, пока включен я. Но я не знаю даже, кто сидит за моим монитором, кто смотрит в мои глаза с той стороны, изнутри. У моей системы несколько уровней, или задач. Базовый уровень состоит из двух подуровней: энергетический и виртуальный. Энергетический подуровень обеспечивает существование системы моего мира, виртуальный — мое существование. Но главный в моей системе — неизвестный. Тот, кто смотрит в монитор изнутри, из меня. Этот уровень названия не имеет. Он запределен. Думаю, он и для системы запределен. Неизвестному, по большому счету, малоинтересно, что будет со мной и с системой моего мира. Он меня использует для получения информации, для опыта. Не станет меня, найдет другого. Сколько таких неизвестных я не знаю. Но это точно не я, каким я себя знаю. Не я виртуальный. С неизвестным лучше ладить. Не стоит ему перечить. Если попытаться это сделать, происходит вот что. Разрешение монитора падает до минимального. Цвета только основные. Детали не различимы. Мир становится простым и понятным. Потребности падают до энергетического подуровня. Виртуальная память сокращается до нескольких единиц. Такова особенность системы — что не используется поступает в ячейки резервного хранилища, и ключ от них у неизвестного. Если неизвестному понравиться, он может открыть ячейки ранее недоступные. И, я подозреваю, не только виртуальные. Иногда бывают сбои переполнения виртуальной памяти, что для меня является загадкой. По моей модели мира объем виртуальной памяти контролирует неизвестный. Невозможно представить, чтобы он допустил переполнение. Теоретически такое может сделать другой неизвестный. У них все, как у нас. Выходит так. Только на другом уровне. Обозначилась проблема. Как я защищен от другого неизвестного? Очевидно, я не могу этого знать. Может знать мой неизвестный. Кроме системы моего мира, существует еще общая, или глобальная система, в которую включены и я, и неизвестный. Но подключиться к глобальной системе минуя неизвестного невозможно. Потому что неизвестный — это я, я — это неизвестный, пока моя система включена. Я не знаю можно ли отключить неизвестного. Для меня это точно невозможно. Для чего существую я? Для себя, или для неизвестного? Каждый сам для себя решает этот вопрос. Если я решу, что существую для себя, что станет с неизвестным? Ничего. Беспокоиться не о чем.